– «Хочешь ли ты? Вот в чем вопрос…»

Каждый раз, когда на Спасителя накатывала антильская лихость, Луиза сначала терялась, а потом ее разбирал смех. Она безудержно смеялась – смеялась, как в детстве, когда смотрела на рождественскую елку или на салют в честь 14 июля, – вот и сейчас, посреди площади Мартруа, она смеялась в голос, танцевала, и у нее кружилась голова.

«Хочешь ли ты? Вот в чем вопрос. Now is all we get…»

Назавтра, в пятницу, в последний рабочий день, Спаситель не раз вспоминал о Луане – он то оставался на бобах, то был весь в шоколаде.

* * *

– Сама себе не верю – сегодня суббота, а я вскочила в такую рань! – пожаловалась Алиса Полю – единственному, кто мог ее слышать.

Брат с сестрой поставили рюкзачки в угол кухни и завтракали вдвоем, дожидаясь, пока кто-нибудь из взрослых соблаговолит доставить их на площадь Шарля де Голля и высадить перед почтой. Поль сидел вялый, у него даже не хватило сил ответить сестре, он думал об одном: хоть бы их повез не Жово. Нет, не Жово – на кухню вошел зомби и включил кофемашину. Поль и Алиса переглянулись.

– Нас мама отвезет? – решился спросить Поль.

Спаситель еле разлепил губы и вымолвил два слова:

– Нет, я.

– Отличная идея, – съязвила Алиса.

Когда однажды, послушав, как отец отзывается о Спасителе, она не выдержала и сказала, что это «гадостный расизм», тот вспылил: «Да? А ты очень довольна, что твоя мать спит с черномазым?»

Жером меньше всего ожидал увидеть в это субботнее утро Спасителя. Будь у него выбор между тремя тактиками (бороться, замереть или бежать), он бы точно свинтил. Но на него смотрели дети, так что он приготовился обороняться от здоровенного верзилы с мощным торсом. Спаситель подошел, но драться не стал, а вместо этого протянул ему руку.

– Добрый день. Теперь привозить детей буду я, и, если вы что-то имеете против моих друзей, будьте добры обратиться непосредственно ко мне.

Он повернулся к детям. Алиса исподтишка подмигнула ему, а Поль обнял и шепнул: «До завтра, папа»!» – момент был выбран самый подходящий.

Дома Спасителя встретил только кот. Психолог поднялся по лестнице и на цыпочках вошел в спальню, уверенный, что Луиза еще спит, но в комнате было пусто, а на прикроватный столик был прилеплен стикер: «Уехала в Узуэ-ле-де-Бюрет. Самоубийство фермера. Главред попросил разведать все на месте. Вернусь к обеду. Целую». Узуэ-ле-де-Бюрет? Спаситель сбежал вниз, лихорадочно роясь в памяти. Собака на коленях у хозяйки. Как там ее звали?.. Фокус? Крокус? Нет, Фикус! В кабинете Спаситель схватил тетрадь со спиралькой и стал листать ее, пока не нашел запись:

Так и есть. О черт!..

Фермер умер. Спаситель корил себя. Он не выполнил свой профессиональный долг перед мадам Белу. Надо было попросить ее прийти в следующий раз не с собакой, а с мужем. А он, психолог тоже мне, отделался от нее. Что же теперь делать?

Спустя полчаса Спаситель остановил свою машину на грязной деревенской дороге, поискал глазами старенький «пежо» Луизы, но не нашел – видно, она уже уехала. Он прошел через двор ухоженной, с новенькими строениями фермы к жилому дому. Постучал в застекленную, задернутую изнутри занавеской дверь, немного подождал и уже хотел постучать еще раз, как дверь открылась. Мадам Белу с покрасневшими от слез глазами смотрела на него и явно не узнавала.

– Примите мои соболезнования, – сказал он.

– Это вы, месье Спаситель? – удивленно спросила она.

– Да, это я, Сент-Ив.

– Вы знаете о нашем горе?

– Да, и мне очень жаль.

– Мы сделали все, что могли, чтобы его спасти.

– Конечно, конечно…

– Но, когда пришел ветеринар, было уже поздно.

– Ветеринар? – огорошенно повторил Спаситель.

– Ну да, теленок был уже мертв, и корова-мать тоже не выжила.

– Теленок… О-о!

У Спасителя гора с плеч свалилась, он чуть не засмеялся, но вовремя спохватился:

– А как здоровье вашего мужа?

– Он, как вы посоветовали, сходил к терапевту, пьет лекарства, которые тот ему прописал, и стал лучше спать. Не то, что бедный наш сосед. Совсем еще молодой. Какое несчастье! Третьего дня повесился в амбаре.

Пока они разговаривали, в дверь просунулась собачья морда.

– А, Фикус, привет, дружище! – Спасителя распирало от радости. – Выглядишь неплохо.

Он погладил пса. У Фикуса все еще был несчастный вид, но он уже начал ходить. Мадам Белу предложила Спасителю выпить рюмочку грушевой настойки – «Вам ведь можно?».

– С удовольствием! – ответил он и вошел в кухню. В ней на старинный лад висели по стенам медные кастрюли. – А что случилось с теленком? Трудные роды у коровы?

– Нет, все из-за кока-колы, – ответила мадам Белу.

«Болезнь жирной печени у коровы?» – промелькнуло в голове Спасителя. Но правда оказалась куда страшнее, так что, когда Спаситель, новоявленный зоопсихолог, услышал рассказ фермерши, сердце у него больно сжалось.

– Все из-за того, что люди выбрасывают на ходу из машины пустые банки. Косилка дробит их на мелкие кусочки, а потом они попадают в сено, которое едят животные. Металлические опилки режут им кишки и желудок, могут попасть даже в сердце. Мы уже третью корову теряем в этом году, а эта была стельная. Только такой напасти нам не хватало вдобавок ко всему прочему.

Все прочее – это два самоубийства местных фермеров за месяц.

Вернувшись домой, Спаситель застал Луизу за компьютером, она как раз писала обо всем этом статью.

– Куда ты подевался? – спросила она.

– Было срочное дело.

– С Жеромом все обошлось?

– Да. Думаю, теперь он оставит нас в покое.

Но Спаситель ошибся.

В воскресенье вечером, когда все собрались за ужином, Поль вдруг сказал:

– Мама! А папа говорит, что ты расистка!

– Да не папа, – поправила его сестра, – это в интернете пишут, что мама расистка.

Но, слушая Жерома, Полю нетрудно было ошибиться. Луиза искоса взглянула на Спасителя, а тот с интересом смотрел на нее, прикрыв рот рукой, чтобы заставить себя молчать. Теперь-то ей придется рассказать про петицию. Все оказалось куда хуже, чем он ожидал. Луиза прокрутила на экране мобильника поток сыпавшихся на нее оскорблений. «Грязная сексистка. Поганая расистка». Или наоборот. Спасителя захлестнуло бешенство, как в тот день, когда он полез драться с одноклассником, обозвавшим его обезьяной, которую приручили белые. Жово зловеще прищурился, он был готов перестрелять всех обидчиков. Но петицию подписало столько народу, что на всех у него не хватило бы патронов.