– Как холодно…

Но это была неправда. Только не сейчас, когда рядом был Эдж.

Выпустив Лили, он положил ее ладонь в изгиб своей руки, словно собирался вести ее на танец во время званого вечера.

Эджворт провел ее к себе.

Тепло его дома нахлынуло на Лили, и она представила, что этот дом – ее, а Эдж – ее муж. Маленькая лампа на столике давала достаточно света, чтобы она могла видеть его. Даже теперь Лили не удавалось читать его мысли. Она вдруг осознала, что эти бесстрастные глаза защищали его. Вряд ли кто-нибудь осмеливался взглянуть в них, когда Эдж бросал свой холодный герцогский взгляд. Только теперь Эдж смотрел иначе, без былого высокомерия.

Возможно, она положительно влияла на Эджа, и он понимал это.

– Эндрю с Би собираются завтра в театр, в «Друри-Лейн», – сообщил он. – Мы можем пойти с ними. Би могла бы быть твоей сопровождающей.

– Беатрис? – Лили никогда не думала о ней как о подходящей кандидатуре на роль спутницы незамужней девушки. – Разве она как-то не напала на чью-то карету с зонтиком от солнца?

– Это был ее зонтик от солнца и ее карета. Когда карета сломалась, Беатрис ударила по ней тростью своего мужа. Ей не стоило этого делать.

– Думаешь, она подходящая сопровождающая?

– Да.

– А визит в театр с вами тремя не будет напоминать своего рода… официальное объявление?

– О? – Он вскинул брови, давай ей понять, что понимает это.

– Даже не знаю…

– Что тебя беспокоит?

Лили не могла подобрать слов, чтобы объяснить свои сомнения. За плечами Беатрис был неудачный брак. В свое время о ней постоянно сплетничали. Мысль о похождениях Беатрис напоминала Лили о том, как любовь может завладеть человеком.

Но его взгляд успокоил ее. Лили не чувствовала себя неуверенно – напротив, сильнее, словно могла черпать силу у Эджа. И все-таки она по-прежнему не могла представить себя герцогиней.

– Я окажусь в центре всеобщего внимания, – пояснила она. – Люди будут внимательно отмечать все, что я скажу. Что я сделаю. Я это ненавижу. По этой причине я не выношу даже танцы. Понимаю, что никто особенно на меня и не смотрит, но ничего не могу с собой поделать.

– Ты можешь пригласить учителя танцев.

Лили отстранилась и потерла плечи:

– Дело не в танцах. А во всех этих устремленных на меня глазах людей, перемывающих мне косточки. Подруги матери могут сидеть часами – если не днями, – обсуждая остальных. Смеяться. Ни один человек не преуспел для них достаточно, чтобы избежать ехидных сплетен. Мое имя уже упоминалось во вздоре, написанном Софией. – Она уронила руки. – Эти слова впечатываются в тебя как клеймо.

– Таковы некоторые люди – даже если будешь тихо стоять в уголке, они все равно разберут тебя до винтика. Так что ты можешь делать все, что пожелаешь.

– Мне нравится быть одной. Вот это я действительно люблю.

– Так будет не всегда. Став герцогиней, ты научишься чувствовать себя уверенно в обществе других. Через некоторое время ты привыкнешь к людям, которые часто будут рядом, и сможешь завязать крепкую дружбу.

Он накрутил на палец ее локон, выбившийся из пучка, потом отпустил прядь и скользнул ладонью по ее лицу. Очертил контуры ее подбородка и едва коснулся рта, провел по ключице, скрытой под жакетом, задержался на плечах и, наконец, опустил руку. Это проявление нежности мешало Лили мыслить здраво.

– Я не могу, – призналась она. – Никогда не чувствовала себя уверенно, когда на меня смотрят столько глаз.

– У тебя ведь не возникало неловкости, когда ты в детстве пыталась привлечь мое внимание. А тогда я, помнится, метал гром и молнии.

– Я хотела, чтобы ты тоже поиграл, – объяснила она. – Ты выглядел таким… несчастным. Мы с Эбигейл были друг у друга. А ты никогда не играл со своими братьями. Если бы ты стал играть с нами, наверняка был бы пиратом, которого мы взяли в плен.

– Тебе нужна была жертва.

– Да, – засмеялась она. – Это немного сравняло бы шансы. Мы двое против тебя. Я старше Эбигейл. Мне приходилось нарочно проигрывать. А с тобой мы могли бы приложить все силы – и одолеть тебя.

– Ради тебя я проиграл бы нарочно. – Он переплел их пальцы на руках, а потом, не разъединяя рук, отошел назад, к стене. И дернул Лили к себе, так, что она с размаху налетела на него.

– Смотри, ты взяла меня в плен. Сдаюсь. – Он подался вперед, коснувшись дыханием ее щеки. – Теперь ты можешь потребовать свой поцелуй.

Что она и сделала. Мгновенно прильнув к его губам.

Настроение Лили сразу поднялось. Будто камень упал у нее с души.

– Похоже, танцы больше не будут меня тревожить, – сказала она. – Если моим партнером станешь ты.

Сейчас, рядом с ним, Лили чувствовала: ей абсолютно все равно, что кто-либо когда-либо сказал или написал о ней. Она наконец-то оставила все это в прошлом.

– Стану, – подтвердил он. – По-моему, нам стоит потренироваться прямо сейчас. – Он отпустил пальцы Лили и обнял ее за талию. – Мисс Лили, я могу рассчитывать на этот танец? Или, еще лучше, на поцелуй?

Он прильнул к ее губам, и Лили с наслаждением ответила ему. Сила Эджа окружила ее, и она упала в его объятия – зная, что он не отпустит ее.

* * *

Эбигейл порхала вокруг Лили, в который раз укладывая пряди сестры. Когда она потянулась к флакону духов, Лили вскинула руку:

– Хватит.

– Но я ведь брызнула на тебя лишь капельку!

– Да. И эти духи мне нравятся. Но я не хочу заставить лошадей задыхаться или пахнуть как дешевая женщина.

Эбигейл потянула носом воздух и констатировала:

– Ты не пахнешь дешево. Наоборот, весьма дорого.

Лили легонько шлепнула ее, прогоняя.

– Моя сестра. – Эбигейл завела глаза к потолку, а потом снова устремила взгляд на Лили. – Герцогиня-тихоня.

Лили встала и повернулась, глядя, как кружится юбка вокруг ее ног.

– Приходится быть тихоней, когда за тобой пристально наблюдает столько людей. Я предпочитаю держаться в стороне.

– В самом деле?

– Наверное, – ответила Лили. – В последнее время я много думала об этом. Мне нравится наблюдать за другими. Но очень не нравится, когда другие наблюдают за мной. Рядом с Эджем я буду не одна.

Ей хотелось быть с герцогом. Быть с ним счастливой. Она не могла сдержать улыбку. Лишь один раз это ощущение счастья пошатнулось – когда она вспомнила опубликованные в прессе сплетни о его сводном брате. Но Эдж оставил эту историю в прошлом, и Лили заставила себя не думать об этом.

Она легко могла представить герцога, стоящего рядом с ней. Его плечи, в два раза шире ее плеч, и величественная поза, добавлявшая ему роста. Его глаза источали бы ледяную отстраненность, но она знала их мягкость. Рядом с ним, таким мужественным, сильным и суровым, ей не требовалось думать вообще ни о чем.