– А ты сам как к этому относился?

– Я понимал обоих. Лично я никогда не интересовался своей настоящей матерью, не хотел ничего про нее знать. Но я тоже в какой-то момент мечтал, чтобы она оказалась богатой старой дамой с кучей бриллиантов. Мне удалось справиться с собственными фантазиями, Питеру – нет. Я знаю, что это глупо, но вполне понятно.

– Питер нравился Сьюзан как человек, если забыть о том, что она любила его как сына?

Джейк покачал головой.

– Нет, и это еще больше усложняло ситуацию. Сьюзан не переносила спортсменов, пиджаки со значками университетов и все такое прочее. Наверное, в школе и колледже у нее был негативный опыт общения с подобными людьми. Ей не нравилось, что ее сын превращается в одного из них. Но для Питера эти вещи имели огромное значение, сначала сами по себе, потом как оружие против нее. В общем, не самая хорошая семья.

– Кому известна эта история?

– Вас интересует, могла ли ее знать подруга?

Ли кивнула.

– Близкая подруга могла знать, – ответил Джейк.

– Близкая подруга, с которой Сьюзан совсем недавно познакомилась?

– Время тут ни при чем. Дело в доверии.

– Ты мне говорил, что Сьюзан была счастливым человеком, – сказал я.

– Да, говорил. Я понимаю, звучит странно, но у приемных детей особый взгляд на семью и не такие, как у остальных, оценки реальности. Поверьте мне, я знаю. Однако Сьюзан по этому поводу не переживала, рассматривая как факт жизни и не более того.

– Она была одиноким человеком?

– Уверен, что да.

– Она чувствовала себя в изоляции?

– Уверен, что чувствовала.

– Она любила разговаривать по телефону?

– Большинство женщин любит.

– У тебя есть дети? – спросила Ли.

Джейк снова тряхнул головой.

– У меня нет детей, – ответил он. – Я даже не женат. Постарался извлечь урок из опыта старшей сестры.

– Спасибо, Джейк, – немного помолчав, поблагодарила его Ли. – Я рада, что с Питером все в порядке. И прости, что мне пришлось вытащить на свет неприятные для тебя подробности. – Она отошла от него, и я последовал за ней. – Я проверю и остальное, – сказала она мне, – только пройдет какое-то время, потому что официальные каналы работают медленно, но в данный момент мне кажется, что Лиля Хос абсолютно чиста. Пока что результат – два из двух: она не наврала про удочерение и про отношения между матерью и сыном. Она знает вещи, которые может знать только настоящий друг.

Я кивнул, соглашаясь.

– А другой вопрос тебя не интересует? Чего так боялась Сьюзан?

– Нет, до тех пор, пока я не получу надежные свидетельства того, что в Нью-Йорке, в районе между Девятой авеню, Парк, Тридцатой и Сорок пятой улицей совершено преступление.

– Это ваш участок?

– Да. Все остальное будет работой исключительно на добровольных началах.

– Сэнсом тебя не занимает?

– Ни в малейшей степени. А тебя?

– Я считаю, что должен его предупредить.

– О чем? О том самом одном шансе на миллион?

– На самом деле вероятность выше, чем один на миллион. В Америке живет пять миллионов Джонов, это второе по популярности имя после Джеймса. Получается, один из тридцати мужчин. Значит, в 1983 году в армии могло служить примерно тридцать три тысячи Джонов. Спишем, скажем, десять процентов на военную демографию, и в результате получится один на тридцать тысяч или около того.

– Все равно очень много.

– Я думаю, что Сэнсом должен знать.

– Почему?

– Считай, что мной движет чувство офицерской солидарности. Может быть, я еще раз съезжу в Вашингтон.

– Нет необходимости. Можешь сэкономить на дороге. Он сам приедет сюда. Завтра в полдень в «Шератоне» состоится ленч, посвященный сбору средств, на который явятся все самые крупные фигуры с Уолл-стрит, Седьмой авеню и Пятьдесят второй улицы. Мы получили уведомление.

– С какой стати? В Гринсборо его не особенно охраняли.

– Здесь его тоже не так чтобы охраняют. На самом деле не охраняют совсем. Но мы получаем уведомления по любому поводу. Так у нас теперь все устроено, в новом департаменте полиции Нью-Йорка.

Она ушла, оставив меня в пустой комнате для инструктажа в полном одиночестве и с каким-то неприятным чувством. Может быть, Лиля Хос действительно чиста, как только что выпавший снег, но я почему-то никак не мог прогнать ощущение, что, приехав в Нью-Йорк, Сэнсом попадет в ловушку.

Давным-давно прошло то время, когда в Нью-Йорке удавалось отлично выспаться за пять долларов за ночь, но, если знать как, сейчас это можно сделать за пятьдесят. Главное – начать операцию поздно вечером. Я отправился пешком в расположенный около Мэдисон-сквер-гарден отель, услугами которого уже пользовался. Он был большим и когда-то роскошным, но теперь превратился в выцветшую старую развалину, балансирующую на грани реставрации или сноса. После полуночи из обслуживающего персонала в холле остается только одинокий ночной портье, отвечающий еще и за стойку регистрации. Я подошел к нему и спросил, есть ли у них свободный номер. Он сделал вид, что стучит по клавиатуре и смотрит на монитор компьютера, и через пару мгновений ответил, что номер у них есть, а потом объявил его стоимость: сто восемьдесят пять долларов плюс налог. Тогда я поинтересовался, не могу ли я взглянуть на номер, прежде чем соглашаться в него поселиться. Отель принадлежал к той категории, где подобные просьбы выглядят вполне разумными и даже являются обязательными. Портье вышел из-за стойки, мы с ним прокатились на лифте и прошли по длинному коридору. Он открыл комнату при помощи электронной карточки, болтавшейся у него на ремне на скрученном пластиковом шнурке, и отступил на шаг назад, чтобы пропустить меня внутрь.

Номер оказался вполне подходящим. В нем имелась кровать и ванная комната. Все, что мне требовалось, и ничего ненужного. Я достал из кармана две двадцатки и сказал:

– Может, не будем тратить силы на регистрацию внизу?

Портье мне ничего не ответил; впрочем, на этом этапе переговоров они все молчат. Тогда я вынул еще десять баксов и добавил:

– Для горничной, которая придет утром.

Он немного попереступал с ноги на ногу, как будто я поставил его в неловкое положение, потом протянул руку и взял деньги.

– Вы должны уйти до восьми, – сказал он.

Дверь за ним закрылась. Главный компьютер наверняка зафиксировал, что дежурный своей карточкой открывал номер и в какое время, но он может сказать, что показывал его, но мне не понравилось то, что я увидел, и я сразу ушел из отеля. Скорее всего, он делает подобные заявления регулярно, и, возможно, я четвертый постоялец, которого он устроил таким образом на этой неделе. Или даже пятый, или шестой. После того как дневная смена уходит, в отелях происходят самые разные вещи.