Также это собрание казалось путешествием на машине времени в эпоху «Аполлонов». Во время запусков ракет на Луну со стороны НАСА была установка — мечтать о великом и действовать. Я быстро узнал, что в программе «Хаббл» было так же. Ее бюджету мог позавидовать кто угодно в космической программе. Что бы тебе ни понадобилось, ты это получал. Когда дело доходило до обслуживания и ремонта этого аппарата, не боялись никаких расходов. Но, находясь здесь, я мог совершенно определенно сказать, что лишние деньги, внимание и власть налагали дополнительную ответственность: мы не могли запороть это дело. У нас не было права на ошибку.

Апрель и май мы занимались разработкой процедур. Был перерыв во время одного из брифингов, и я стоял около макета телескопа, разглядывая его. Рядом со мной стоял Грунсфелд. Я сказал:

— Джон, эта миссия по-настоящему важна. Надеюсь, разработка процедур идет хорошо.

— Надеюсь, для вас разработка процедур тоже идет хорошо, — ответил он.

— Что вы имеете в виду? — спросил я.

— Вы должны понимать, что находитесь в подвешенном состоянии.

— Что это значит?

— Вас могут назначить в полет, но еще не точно. Сейчас вы принимаете участие в отборе. Если разработка процедур пройдет хорошо — это вам поможет.

Я потерял дар речи. Я надеялся получить назначение в космический полет, в любой космический полет. Но экспедиция к «Хабблу»? Я даже не смел на это надеяться. Грунсфелд много работал в этой программе, и Стив Смит участвовал в нескольких полетах к космическому телескопу. Они были «хабблонавтами». Этим они были знамениты. Боб Кёрбим, пару раз участвовавший в миссиях по сборке станции, говорил: «Это настоящие джедаи. Самые крутые». Я хотел быть «хабблонавтом». Ни одного новичка ни разу не назначали в такой полет, но вот я стою перед макетом «Хаббла» в гидролаборатории, вокруг меня — команда «Хаббла», а Грунсфелд говорит, что это возможно! Хотя мне эта мысль казалась совершенно сумасшедшей, Грунсфелд вовсе не считал ее такой.

Когда я прошел отбор в астронавты, мои амбиции вполне удовлетворил бы любой шанс полететь в космос. Но должен сказать, что, когда я попал в круговерть миссии «Хаббл», я стал мечтать об этом полете больше, чем о каком-нибудь еще. Все остальные тоже о нем мечтали. Каждый, кто занимался выходами в открытый космос в НАСА, имел виды на этот полет, и многие из этих ребят были настоящими мастерами своего дела. В начале тренировок я не был лучшим по ВКД в своей группе, и я все еще работал, чтобы догнать остальных. Как я думаю, Прекурт и Грунсфелд распознали мою целеустремленность. Столкнувшись с любым препятствием на своем пути, с любой трудной задачей, я удваивал усилия, начинал работать упорнее, решал проблему и преодолевал препятствие. А именно такие люди были нужны для миссии, где поражение неприемлемо.

С того момента, когда Грунсфелд сказал мне, что я в списке кандидатов на полет к «Хабблу», телескоп стал моим миром. Следующие два месяца я делал все что мог, чтобы узнать о нем все подробности. Я смотрел видеозаписи предыдущих экспедиций обслуживания. Я разыскивал ребят, которые выходили в открытый космос и работали с «Хабблом», и клещами вцеплялся в них, чтобы получить любую информацию. Я разговаривал с инженерами из Центра космических полетов имени Годдарда, которые работали с телескопом последние 20 лет, и как губка впитывал их знания и опыт. В пятницу у нас проходил инструктаж перед погружением в понедельник, а в субботу я приходил, чтобы пройти все этапы процедуры на макете, чтобы убедиться, что я все знаю и полностью готов пойти под воду. Даже если была не моя очередь погружаться, я находил в своем расписании время, приходил и смотрел.

Больше всего я доставал Стива Смита. Кроме того что Стив помог мне в бассейне, когда я только учился работать в гидролаборатории, он был хорошим соседом, моим другом и дважды побывал у «Хаббла». Так как у нас дочери одного возраста и мы были соседями, мы проводили много времени вместе, разговаривая о выходах в открытый космос и о телескопе. Я постоянно задавал Стиву вопросы, выведывая все подробности.

Также Стив был заместителем Чарли Прекурта, поэтому на несколько дней раньше других узнавал о том, кого назначали в полеты. В августе того года, в пятницу перед моим днем рождения, Прекурт сказал Стиву, что меня собираются назначить в следующую экспедицию обслуживания — я должен был стать первым новичком, который в открытом космосе будет работать с «Хабблом». Обычно ты узнаешь, что тебя назначили в полет, когда Прекурт звонит тебе лично, но Стив спросил его, может ли он мне рассказать. Прекурт сказал:

— Можешь ему рассказать, но не говори ничего до понедельника.

— Но в субботу у него день рождения, — сказал Стив. — Я не могу рассказать ему об этом в день рождения?

— Нет.

Миновали выходные. Субботу мы провели вместе, ездили с детьми в «Хоум Депо»[26], чтобы купить деревянные материалы для школьных поделок, и Стив ничего не сказал. В понедельник утром я собирался на работу, когда Карола зашла и сказала, что пришел Стив. «Что Стив здесь делает в 7:30 утра?» — подумал я. Я пошел к передней двери, чтобы встретить его. Он протянул мне детскую книжку с картинками о космическом телескопе «Хаббл».

— Какого черта ты это притащил? — спросил я.

— Думаю, лучше тебе прочитать, — сказал он. — Потому что ты летишь к «Хабблу».

Когда ты становишься частью экипажа шаттла, начинается новая эпоха твоей жизни как астронавта. Если НАСА можно сравнить с командой, то экипаж шаттла — это твоя семья. Моей новой семьей стал экипаж STS-109, экспедиции обслуживания «Хаббла» 3В. Мы должны были лететь на космическом шаттле «Колумбия», и наш старт был назначен ровно через 18 месяцев, в феврале 2002 г. Поскольку в миссии было много выходов в открытый космос, специалисты для них назначались за несколько месяцев до остального экипажа, чтобы у нас было дополнительное время для подготовки. Кроме меня назначили Джона Грунсфелда, Джима Ньюмана и Рика Линнехана.

Когда члены команды были определены, стало само собой понятно, что Грунсфелд будет специалистом по ВКД-1, что означало: он будет руководить выходами в открытый космос в 1-й, 3-й и 5-й дни. Он был самым опытным и уже работал с «Хабблом» в открытом космосе. Ньюмана назначили специалистом по ВКД-3. Он будет руководить выходами в открытый космос во 2-й и 4-й дни. Линнехан уже летал в космос, но не покидал корабля, а я был новичком. Его назначили специалистом по ВКД-2 и поставили в пару с Грунсфелдом на три ВКД. Я был специалистом по ВКД-4 и выходил с Ньюманом на две оставшиеся ВКД.

Для нас с Грунсфелдом STS-109 стала началом крепкой дружбы. Он был наставником, который со временем стал партнером. Между миссиями, в которых мы участвовали, и работой между полетами, которую выполняли вместе, я, наверное, провел в обществе Джона Грунсфелда больше времени, чем в обществе какого-либо другого астронавта. Мы были очень разными, но это было хорошо. Мы уравновешивали друг друга. Я человек шумный и общительный, Джон говорит тише, он мыслитель, осторожный и очень способный. Если мы сталкивались с какой-то проблемой, он первым находил решение, и почти всегда оно оказывалось правильным.