И когда она почувствовала неудержимое желание, они прибыли в Гилдхолл. Дэвид поставил ее на землю. Кристиана покачнулась, боясь, что ослабевшие ноги не удержат ее.

– Это несправедливо, – прошептала она. Он взял ее руку и повел в Гилдхолл.

– Я играю без проигрыша, Кристиана, и сам устанавливаю правила. Разве ты не поняла этого до сих пор?

Дэвид стоял в тени, наблюдая, как в вихре танца пары кружились возле огромного костра. В середине двора несколько женщин энергично отплясывали в одиночку. Их заводилой была Энн, подруга Оливера, которая время от времени, когда позволяли обстоятельства, подрабатывала танцовщицей. Вокруг нее плясали служанки и прачки. А в самой гуще танцующих с раскрасневшимся лицом и сияющими глазами летала в танце Кристиана Фицуорин.

Казалось, что отблески костра тоже плясали в такт бьющим барабанам. И дом, и двор высвечивались языками огня, людские фигуры колдовски двигались в пламени факелов. Огонь окрасил небо в оранжевый цвет, и издалека, наверное, праздник казался пожаром. Священники, несомненно, заявили бы, что эта сцена очень похожа на преисподнюю с кучей грешников.

Гости заполнили двор, сад и комнаты. Они даже восседали на крыше конюшни. Слева от Дэвида несколько пар обнимались в темном уголке.

Громкий смех привлек его внимание, и он заглянул в зал. Толпа на мгновение расступилась, и он увидел сидевшего у камина мужчину. Тот хохотал, обнимая расположившихся у него на коленях двух девушек. Лишь золотое шитье на красной тунике напоминало о том, что это король. Все остальные знаки королевского отличия Эдуард отбросил, как только отправил жену и детей домой. Он уже много выпил, и собравшиеся давным-давно перестали относиться к нему как к монарху, а просто приняли в свой веселый круг.

Дэвид вновь устремил взгляд на молодую жену. Ему всегда нравилось смотреть на нее, но сейчас она была особенно хороша. Ее раскованность и наслаждение танцем завораживали его. Как и король, она сумела быстро раскрепоститься, и Дэвиду доставляло удовольствие наблюдать за ее почти ребячьим весельем, когда она танцевала, пила и обменивалась шутками с соседями.

От рождения изящная, Кристиана ухитрилась придать благородство даже этому непритязательному танцу. Ее губы изогнула чувственная улыбка, и она кружилась, жадно отдаваясь свободе, которой ей всегда так недоставало.

Он наблюдал и ждал, подавляя желание подойти к костру, подхватить ее на руки и унести.

Он желал ее. Нет, жаждал. Он желал ее уже много недель, а ночь, проведенная вместе, лишь еще больше распалила его. Все последние дни желание не оставляло его ни на минуту.

Невинность Кристианы разоружила его до опасной степени. Ее страсть была беззащитна, а полная открытость, готовность отдать всю себя подкупали. В отличие от опытных женщин, с которыми он привык иметь дело, она не защищалась от глубоких чувств, которые могла вызвать такая близость. Не ведала о том, как превратить этот акт в чисто физическое наслаждение, не открываясь. Она позволила им обоим утонуть в водовороте эмоций под волной всепоглощающей нежности. Он видел удивление в ее глазах и едва не предостерег ее. Но не стал – ведь именно эта глубинная близость позволила ему понять и узнать ее. Он хотел этого всей душой. И тоже оказался беззащитным перед волшебством, которого не испытывал уже много-много лет.

Его взгляд следовал за ней, тело откликалось на чувственные движения ее танца. Он мысленно представил, как она смотрит на него и выдыхает слово «да».

Появление неподалеку мужской фигуры прервало его вырвавшиеся из-под контроля мысли. Морван шел сквозь толпу, на ходу потягивая вино и неторопливо разглядывая танцующих.

Барабаны отбили финальную дробь, и танец оборвался. Повсюду вокруг костра застыли неподвижные фигуры, все еще тяжело дыша. Кристиана и Энн со смехом обнялись.

Она решила, что Энн – жена Оливера. Придется сказать ей правду.

Морван жестом подозвал Кристиану. Она подбежала к нему с широкой улыбкой. Он наклонился и что-то сказал, и Дэвид увидел, как прямо у него на глазах с лица Кристианы исчезло выражение счастья, словно одежда, рывком сброшенная с тела.

Она обняла брата и горячо заговорила, без сомнения умоляя остаться. Морван покачал головой, погладил ее по щеке и отошел.

Кристиана смотрела ему вслед. Она внезапно показалась Дэвиду страшно одинокой, хотя ее окружало множество людей. Он видел, что она старается не обнаружить своих чувств, но без труда ощутил ее печаль.

Вся ее жизнь, ее семья, ее прошлое сейчас покидали этот дом.

Дэвид шагнул вперед, подошел к жене и расправил накидку на ее плечах. Она слабо улыбнулась, и ее взгляд снова устремился вслед удалявшемуся мужчине.

Дэвид покачал головой и направился за Морваном, окликая его. Он и сам не мог поверить, на что готов пойти ради нее.

Молодой рыцарь обернулся и подождал Дэвида.

– Ты уходишь, Морван?

– Да, лучше будет, если я уйду сейчас. – Он бросил взгляд на сестру.

– Ты должен навестить ее в ближайшее время. Она будет скучать по тебе.

Фицуорин явно удивился.

– Ее жизнь изменилась, и ей будет тяжело, – продолжил Дэвид. – Я не хочу, чтобы она была несчастна. Приходи когда захочешь. Этот дом всегда открыт для тебя.

Эти слова еще больше изумили Морвана. Он улыбнулся и кивнул.

– Я благодарю тебя за это, Дэвид. От нас обоих. Дэвид вернулся к Кристиане и заботливо запахнул на ней накидку.

– Что ты ему сказал? – спросила она, все еще не отрывая глаз от брата.

– Я сообщил ему, что он может навещать тебя, когда захочет.

– Правда, Дэвид? – Она повернула к нему сияющее лицо. Ее искреннее удивление и благодарность тронули его.

– Я знаю: он единственное, что у тебя есть, дорогая. Он лишь хотел защитить тебя, это по-мужски, и не мне винить его в этом. Я не встану между вами.

Она теснее прижалась к мужу и посмотрела ему в глаза с детской доверчивостью.

– Он не единственное, что есть у меня, Дэвид. Теперь уже не единственное. У меня еще есть ты, а у тебя – я, правда?

Он обнял ее, и она положила голову ему на грудь, но взгляд ее все же был устремлен в ту сторону, где в темноте исчез ее брат.

Все, что она имела, все, что приобрела за эти годы, исчезло за воротами. Жизнь, которой она должна была жить по праву рождения, положение, гарантированное ее голубой кровью, – все стало недоступным отныне и навсегда. Дэвид не сомневался, что она понимает это. Она знала, чего лишило ее замужество.

Он поцеловал ее волосы и закрыл глаза. Он вернет ей все, что она теряет, и даже больше. Это в его власти. Дэвид не сомневался, что сделанное ему предложение осталось в силе и наверняка прозвучит снова. Ему только нужно теперь разыграть игру, изменив финал. И он точно знал, как это сделать. Он обдумывал свой план уже много недель.