— Ну вот, теперь и вы знакомы с термином «истинный поцелуй». Практика закончена, не забудьте ваши методички, граждане-студенты.

Реймонд удивленно потряс головой. Он не спросил, что такое методичка. Возможно, в этом мире они тоже были, а может быть, он легко догадался о смысле фразы в целом: Ева не скрывала сарказма.

Дымчатый текст за правым плечом Реймонда вновь пришел в движение: буквы принялись перестраиваться, меняясь местами.

«Элизабет всегда встречала опасность с открытым забралом…»

Текст завис на многоточии, как собеседник, набирающий текст и затем стирающий его. Кажется, автор сбилась с мысли и отчаянно пыталась ее нащупать. Несмотря на другие переживания, Ева хмыкнула. Хотелось показать ремарке большой палец (автор думала в нужном направлении), но Реймонд бы ее не понял.

Тот наконец-то отмер. Его взгляд из-под пряди черных волос, упавшей ему на лоб, перестал прожигать насквозь, а черты лица смягчились.

— Это и был…

— Да, тот самый поцелуй истинной любви, — перебила Ева. — Я под впечатлением, а вы? Надеюсь, вы успели определиться со своими чувствами, ибо повторяться я не стану.

Реймонд откинул голову назад и оглушительно расхохотался. Ева криво улыбнулась, не торопясь разделить приступ его веселья. Хотя хотелось, чего уж там.

— Ну так что? — вскинув брови, спросила она. — Еще вопросы будут?

— Я идиот, — отсмеявшись, негромко признался Реймонд. Видимо, устав от неудобной позы, он резко подхватил Еву на руки и вместе с ней вернулся в кресло. — Утешает одно: Уильям явно идиот в больше степени, чем я, поэтому у меня есть неоспоримое преимущество.

Ева, устраиваясь поудобнее, поерзала на коленях Реймонда и мысленно отметила, что у него есть еще одно неоспоримое преимущество довольно впечатляющих размеров — то самое, о котором в приличном обществе не говорят.

А в женских романах его принято скрывать под маской эвфемизмов.

Дымчатый текст вдруг подернулся алым, а затем и вовсе медленно испарился. Дольше всего пропадали любопытные многоточия, которые сползли на плечо Реймонда и пытались вцепиться в ворот его пижамы. Ева прицельным движением большого и указательного пальцев отправила их в драматичный полет на пол.

— Прости, — пробормотал Реймонд, уткнувшись носом ей в шею и неожиданно переходя на «ты». — Я вел себя глупо, Ева.

От того, как мягко выдохнул ее имя Реймонд, по спине поползли мурашки. Его кожа приятно пахла кедровым мылом и туалетной водой с горькими нотками полыни. В кольце его рук, как в защитном коконе, было уютно и спокойно.

— Местами глупо, да — согласилась она и со вздохом добавила: — Но и я не сильно лучше: во время разговора с Маргарет мне тоже сорвало «крышу».

Реймонд чуть отстранился от нее, чтобы смерить озадаченным взглядом. Ева, не тратя слов на объяснения, молча постучала по своему виску.

— Забавный речевой оборот, — заметил Реймонд. Его пальцы осторожно прошлись по ее скуле, очертили нижнюю губу и скользнули вниз по шее. Сам он при этом выглядел немного напряженным, будто был готов отдернуть руку по первому требованию. — Значит, сегодня вечер признаний?

Ева подалась вперед. Ей не всегда удавалось правильно выразить свои чувства словами, поэтому она решила сделать это иначе — с помощью действий.

— Да, — выдохнула она ему в губы.

Реймонд смотрел ей в глаза долго — ей показалось, целую вечность, — а затем накрыл ее рот своим и замер. Не встретив сопротивления, он углубил поцелуй. В этот раз тот получился мягким, нежным. В нем ощущалась тщательно сдерживаемая страсть и обещание чего-то восхитительного.

Пальцы Евы запутались в коротких жестких волосах на макушке Реймонда. Его губы пропутешествовали ниже, к ее ключице. Он обвел языком впадинку, чуть прикусив кожу. По позвоночнику будто пробежал разряд тока. Ева глухо охнула.

Ее пальцы торопливо замелькали, пытаясь справиться с пуговицами на его пижаме. Реймонд тоже не терял времени даром: его ладони уже проникли под ее халат. Ева наконец справилась с пуговицами и, подрагивая от возбуждения, прошлась цепочкой теплых поцелуев по крепкой мужской груди.

Реймонд глухо застонал, а затем, очевидно, потерял контроль. Изучающие прикосновения становились все более голодными и смелыми, но Ева ничего не имела против. Она жарко отвечала на каждое, чувствуя, что пожар внизу живота разгорается все сильнее и сильнее.

— Ты еще можешь передумать, — задыхаясь, не то предложил, не то напомнил Реймонд.

Учитывая, что его пальцы как раз сжали ее бедро, прозвучало это не очень убедительно.

— Даже не надейся, — прошептала в ответ Ева, прикусывая мочку его уха. — С этого поезда я уже не соскочу.

— Я заведу блокнот, — вдруг не к месту, грозно пообещал Реймонд. — И заставлю тебя объяснить каждое незнакомое слово.

Ева бы рассмеялась, но ее переполняли другие, более сложные чувства.

— Прямо сейчас? Начнем сразу с ролевых игр в преподавательницу и любопытного ученика?

Реймонд рыкнул что-то в ответ — неразборчивое, возможно, ругательное, — и так вжал ее в себя, что ненадолго ей стало трудно дышать. Новый ошеломляющий поцелуй окончательно вскружил голову и затуманил разум. Так и не вырвавшееся наружу веселье осело где-то в груди, уступив место чистому, острому наслаждению, пробежавшему по венам и заставившему вскипеть кровь.

И Еве стало совсем не до смеха. Впрочем, не только ей.

Солнце слепило даже сквозь прикрытые веки. Спину кололо что-то тонкое и острое, но просыпаться не хотелось. Ева попыталась наощупь найти одеяло, но его, видимо, стащил Реймонд. По обнаженным плечам пробежали мурашки — воздух был прохладным и пах морской свежестью.

Морской свежестью?

Ева резко распахнула глаза и села, подтянув ноги к коленям. Тут же выяснилась причина холода: на ней не было ни нитки. Да и лежала она не на мягкой перине, а на голом камне, лишь слегка прикрытом сеном.

— Ладно, — пробормотала Ева. — И где я?

В паре шагов от нее виднелось что-то белое, тряпичной лужицей растекшееся на сером камне. При ближайшем рассмотрении оно оказалось простыней, в которую Ева, не раздумывая, замоталась. Почувствовав себя увереннее, она огляделась.

Она стояла на середине огромного утеса. Под его широким носом бушевали синие волны с шапкой белой пены. Впереди шумело море. В его глубоких волнах гуляли блики стоящего в зените солнца. Вдалеке, на подернутом туманом горизонте, виднелся корабль с огромным белым парусом.

Ева обернулась. Позади темнел узкий проход в пещеру. От него петляла тропинка, ведущая к скалистому берегу. Если вскарабкаться наверх…

Ход ее мыслей прервало конское ржание. В черном проеме показалась морда гнедой лошади.