плохого, если будет война? До войны я, Тимиас, не только хорошо обслуживал солдат, мы даже не раз обслуживали тебя, Умакас, у твоих дверей, и я не слышал, чтобы ты говорил, что это мешало твоему отдыху!». — сказал Тимиас вслух, и некоторые женщины даже подмигнули Умакасу.

«Хмф… если ты хочешь остаться здесь, то оставайся!». — Умакас был в гневе, но он не мог показать это на людях, поэтому он закончил дискуссию с некоторым раздражением и погнал своего коня вперед, попросив стражников зайти и доложить.

«Умакас, когда вы увидите архонта Теонии, не могли бы вы помочь нам провести нас внутрь». — Увидев, что Умакас собирается войти в лагерь, Тимиас с улыбкой подошел к нему, Умакас просто проигнорировал его и сразу вошел внутрь.

***

Когда Давос вышел из лагеря, Тимиас и женщины попытались окружить его, но Мартиус возглавил стражу и отогнал их в сторону.

Умакас сделал вид, что не услышал его, а Давос только улыбнулся и указал на шумное место перед лагерем: «Ум таратинцев так гибок. Мы только вчера построили лагерь, а сегодня здесь сразу же возник оживленный рынок. По правде говоря, так нашей армии стало удобнее собирать необходимые припасы; однако проститутки в армии строго запрещены, и, согласно военному закону Теонии, нарушители будут лишены гражданства. Так что даже если бы они попали в лагерь, никто не посмел бы вступить с ним в связь в нарушение военного закона».

Умакас слегка покраснел и вздохнул: «Ваши военные законы настолько строги, неудивительно, что у вас такой отличный послужной список в бою».

Встреча проходила в поместье Умакаса, на окраине Таранто.

В зале заседаний Давос встретил не только Диаомиласа, но и архонта Гераклеи — Терифиаса, и архонта Метапонтума — Тауделеса.

У Диаомиласа все то же выражение лица, что и вчера, но он, по крайней мере, ничего не сказал; видимо, плохие новости о поражении морского флота выбили ветер из его парусов.

Тауделес очень вежливо поприветствовал Давоса, а Терифиас не только пожал руку Давосу, но даже обнял его, разговаривая и смеясь. В конце концов, Гераклея находится рядом с Амендоларой, и когда наемники под предводительством Давоса только закрепились в Амендоларе, они постоянно имели дело с Гераклеей, и менее чем за два года между ними установились довольно близкие отношения.

После того как все сели, Умакас снова сказал: «Уважаемые архонты, благодарю вас за бескорыстную помощь, которую вы оказали нам в трудное для Таранто время! От имени Совета Таранто и жителей Таранто мы с Дьяомиласом хотим выразить вам нашу искреннюю благодарность!".

Сказав это, Умакас искренне склонил голову перед тремя мужчинами.

Дьяомилас также неохотно последовал его примеру, и трое мужчин также ответили на их вежливость.

После всех этих любезностей, наконец, пришло время перейти к делу.

Затем Диаомилас встал и сказал: «Мандурия, в которой менее 4 000 солдат, находится в осаде уже два дня! Согласно достоверной информации, в союзе Мессапии и Певкетии 30 000 человек. Если мы не предпримем немедленных действий, Мандурию постигнет та же участь, что и Бриндизи! Поэтому Совет Таранто решил немедленно отправить солдат на освобождение Мандурии и найти возможность сразиться с армией Мессапи-Певкетии, есть ли у кого-нибудь из вас возражения?».

Его взгляд прошелся по Тауделесу, Терифию и, наконец, по Давосу. Гераклея и Метапонтум, города-государства, связанные с Таранто, всегда подчинялись их приказам, поэтому вопрос Диаомиласа, естественно, направлен на Теонию.

Два архонта дали положительный ответ, но вместо того, чтобы сразу заговорить, Давос встал и подошел к Умакасу, который держал перед собой на деревянном столе подробную карту Таранто и мог видеть, что значок, изображающий Мандурию, находится недалеко от юга Таранто, сделав жест, он спросил: «Как далеко отсюда Мандурия?».

«Менее 25 километров». — ответил Умакас.

25 километров. Затем Давос подсчитал, что при обычной скорости марша теонийской армии в 7,5 километров в час, они доберутся за три часа. Мандурия расположена на «прибрежном коридоре», с одной стороны которого море, а с другой — горы и леса; однако Мандурия находится не на берегу моря, а в горах. Учитывая, что Таранто находится недалеко к северу от города, мессапийцы должны были учитывать военно-морскую мощь Таранто при строительстве города, чтобы в полной мере использовать его сильные стороны, избегая слабых.

«Насколько он широк?». — Давос указал двумя пальцами на «коридор» на карте.

«Самая узкая часть — 3 километра». — ответил Умакас.

'3 метра. Формирование, развернутое командиром с 30 000 солдат, уже может превысить эту длину'. — Подумав об этом, Давос спросил снова: «Сколько солдат собирается послать Таранто?».

Как только Умакас собрался ответить, Дьяомилас не сдержался и закричал: «Солгласен ли ты посылать войска ​​или нет?! Прими решение и прекрати спрашивать о том или ином, так как это только задержит наше время!».

«Диаомилас!». — поспешно крикнул Умакас, опасаясь, что слова Диаомиласа могут разгневать Давоса.

Диаомилас был возмущен тем, что Давос не только не проявлял никакого уважения как к архонту, но и вел себя так, словно это он председательствовал на собрании. В этот момент он вспомнил советы государственных деятелей Совета и опасную ситуацию в Таранто, поэтому ему оставалось только фыркнуть и проглотить свой гнев.

Давос спокойно посмотрел на Диаомиласа и медленно сказал: «Начало войны связано не только с жизнью и смертью солдат, но и с подъемом и падением города-государства. Как лица, принимающие решение о начале войны, мы должны тщательно обдумать, есть ли у Таранто шанс испытать еще одно поражение?».

Все были тронуты словами Давоса, а Диаомилас только снова фыркнул, осторожно пробормотав: «Это просто причина твоей робости».

Давос ничего не сказал.

Робости? Никто другой в этой комнате не согласится с тем, что сказал Диаомилас. В конце концов, сражения, которыми командовал Давос в прошлом, всегда происходили против превосходящих числом. Скорее, Таранто был тем, кто с нетерпением ждал подкреплений из Теонии перед лицом союза Мессапии и Певкетии, так кто же робел?

Умакас заметил, что Терифиас подмигивает Тауделесу с легкой усмешкой на лице. Он не мог успокоиться от стыда, поэтому быстро заговорил окольными путями: «Архонт Давос, пожалуйста, простите Диаомиласа за его грубость, он просто был слишком встревожен нынешней ситуацией в Таранто, и только под влиянием импульса произнес эти небрежные слова без раздумий».

Извинившись, Умакас посмотрел на Диаомиласу.

И Диаомилас мог только сдерживать свой гнев, но он не стал извиняться, а просто замолчал вместо этого.

«Таранто пошлет десять тысяч солдат». — Тогда Умакас сказал: «С вашими подкреплениями общая численность войск достигнет 27 тысяч,