моего пса в покое! Ему там нравится.

Пес печально бибикнул, словно уличая хозяйку во лжи.

Роджер раздраженно взглянул на меня через плечо и заорал так громко, что даже я услышала:

— В каком именно зеленом доме живет Патти? Рядом с Новин Утинг?

Едва услышав это имя, женщина отлепила колючий взгляд от меня и вонзила его в Рождера. Ее глаза превратились в щелки, в горле зажурчало, и изо рта вылетел плевок, такой густой и желтый, что я разглядела, как он летит сквозь дождь мимо уха Роджера.

— Дуйте с моей лестницы, говнюки малолетние! — Леди Утинг захлопнула дверь.

— О как, — прошептал Роджер, повернувшись ко мне, он схватил меня за руку и поволок через поляну к воротам.

Бедный пес бибикал нам вслед. Пока мы бежали к воротам, его жалобный голос чуть притих, а когда оказались у машины, то есть, фактически, напротив трейлера, снова зазвучал громче. Мы юркнули в салон и упали на кожаные сиденья, заливая их дождевой водой.

— Нельзя бросать здесь бедного пса! — сказала я.

Роджер уже заводил машину.

— Собаку себе в джинсы не посадишь, — заметил он. — А главное, у той женщины обрез. Я углядел его в прихожей, у нее за спиной. Заметила ее гримасу, когда я сказал про Новин?

— Бедный пес! — вздохнула я. — Не пойдем к другим Утингам, ладно? Давай сразу к Патти, а то меня вырвет!

— А меня, думаешь, нет? — По лицу Роджера не казалось, что его сейчас вырвет. Казалось, он только что покатался на американских горках и очень хочет еще. — Давай проедем до конца Никерджека, вдруг увидим дом Патти. Который зеленый, да? Если Новин у Утингов — нон грата, Патти должна знать почему.

За окнами промелькнул ряд кирпичных домишек, еще одна поляна с домашними животными в машинах, потом длинный одноэтажный дом. Он смотрел на дорогу, лупящаяся краска на стенах еще позволяла опознать его цвет как зеленый. Мы притормозили напротив и стали ждать, когда покажется чертов автобус и высадит Патти.

Судя по всему, школьный автобус в такую даль не ездил — Патти шла пешком. Дождь по-прежнему лил как из ведра, а Патти брела, низко опустив голову, и мокла. Линялая синяя футболка прилипла к костлявому телу, цветастая юбка обвисла так, что подол едва не волочился по земле. В отличие от девиц из Кэлвери, которые не носят брюки, юбку Патти надела не из религиозных соображений. Впрочем, в Кэлвери даже у участниц группы поддержки наряды лишь на четыре дюйма выше колена. Нет, Патти я видела и в комбинезоне, и в драных штанах, и в джинсовой юбочке, такой короткой, что попа торчала. Как и другие Утинги, Патти носила то, что продают в секонд-хенде на вес, лишь бы по размеру более-менее подходило.

Мы с Роджером чуть не на пол сползли, а Патти прошагала мимо, даже не взглянув в нашу сторону, и скрылась за дверью зеленого дома.

— Только глянь на нее. У меня с ней ничего общего! — сказала я с таким пылом, словно читала молитву.

Роджер меня не слушал.

— Пошли, спросим ее про Новин! — Он до сих пор не угомонился.

Вымокшие, от дождя мы больше не прятались — перебежали через дорогу и взлетели на крыльцо. Чтобы хоть как-то защитить учебник Патти, я прижимала его к груди. Роджер надавил на кнопку звонка, но трели мы не услышали. Минуту спустя Роджер постучал в дверь.

Открыла увядшая седая женщина с мешками под глазами. В зубах она сжимала сигарету и щурилась от дыма. Увидев нас на крыльце, она не удивилась, вообще никак не отреагировала, лишь буравила нас бессмысленным, как у ящерицы, взглядом.

— Че?

Я затравленно посмотрела на Роджера, и он ободряюще кивнул на учебник, прижатый к моей груди.

— Я учусь на одном потоке с вашей… С девушкой, которая здесь живет, — начала я, повыше подняв учебник.

— Вы пришли к Плюше-Патти? — удивленно спросила женщина.

— Да, мэм. Она забыла в школе свой учебник.

Женщина впилась в меня недоуменным взглядом и спросила:

— И че, вы назад ей учебник принесли? — Я кивнула, и она широко распахнула дверь: — Заходите!

Женщина с силой захлопнула за нами дверь, которая заскрипела жутко и обреченно. Роджер с беззастенчивым любопытством озирался по сторонам. Видимо, попали мы в гостиную. Там не было ни дивана, ни телевизора — только кресла, составленные полукругом. У дальней стены стояло кресло с откидной спинкой. В него кучей свалили пледы, и лишь когда куча прошамкала: «Кого еще черти принесли?» — я сообразила, что в пледы запеленали лысого полубеззубого старика. Сверху торчала голова, но хохолок на макушке очень напоминал мятую тряпку.

— Тш-ш-ш, папа! — прошипела женщина. — Это друзья Патти, из школы.

Оба смотрели на нас как на гуманоидов, словно Патти в жизни не приводила домой школьных приятелей. Наверное, впрямь не приводила.

— Патти дома? — спросил Роджер.

Женщина пыхнула в него сизым дымом, словно до сих пор не верила в наше существование, потом, не отворачиваясь от нас, крикнула:

— Патти!

Лишь через минуту из коридора показалась Патти и застыла в дверях, враждебно и недоверчиво нас оглядывая. Она переоделась в сухое — в застиранную рубашку и полосатые брюки от мужской пижамы.

— Что вам надо? — спросила меня она.

— Привет, я Мо…

— Я знаю, кто ты. Что надо?

— Хорош сучку включать! — с неожиданной мягкостью укорила ее женщина. — Твои друзья прикатили в такую даль, книжку тебе привезли. Предложи им выпивку. — Она так и сказала, «выпивку», как будто имела в виду горячительное.

Я держала книгу перед собой, как щит, сжимая ее обеими руками.

— Вот, ты в школе забыла, — сказала я.

— Не-а, не забыла. — Глаза Патти превратились в щелки, как у той женщины в топе без бретелей. У меня так не получится, сколько ни щурься. Патти шагнула ко мне, вглядываясь в книгу сквозь дымный полумрак гостиной, выпятила нижнюю губу и сдвинула брови. Приблизившись еще на шаг, она вырвала учебник у меня из рук. — Где ты его взяла?

Я заморгала, не зная, что ответить. Спасла меня мама Патти, или кем там ей приходилась курящая женщина.

— Кончай ерепениться, Патти! — велела она и спросила меня: — Лимонад будете?

— С удовольствием, — ответил супервежливый Роджер. Примерный мальчик из школы Кэлвери не мог успокоиться — оглядывался по сторонам и чуть ли не пританцовывал на месте — ни дать ни взять антрополог, перебравший «Ред Булла». Он с любопытством смотрел на кучу мусора в одном углу и стопку белья, похоже, грязного, в другом. Для него это были скорее декорации