наркоше, которая любит Бьорк, мотоциклы «Мустанг» и леденцы «Пикси стикс».

Нужно вернуться в зал, когда трусы высохнут, снова предложить Джанелль помощь и на этот раз украсть малыша. Лиза смотрит в глаза своему отражению. У нее нет колыбели, пеленок, пинеток из «Кидворкс». Лиза вдруг понимает, что есть препятствия серьезнее отсутствия трусов — из зеркала на нее смотрит другая безмозглая наркоша, которая любит Бьорк, мотоциклы «Мустанг» и леденцы «Пикси стикс».

Любому ребенку нужна Босс, а Лиза — та самая Кроха, новорожденная дочь которой среди ночи перестала дышать, беззвучно посинела и умерла, по двум причинам: чертова карма и чертова Мелисса. Из-за того, что Лиза это заслужила.

Тогда в прачечной Джанелль угостила ее парой «Джолли ранчерс». Лизе досталась вишневая, самая любимая и у нее, и у Джанелль.

— Лиза! — испуганно восклицает Босс. — Разве так можно?! Надо отдыхать!

Лиза смаргивает. Танцовщицы из «Рокеттс». Нога ползет вперед.

Босс делает то, что должно Боссу. Она делает то, что нужно детям. Она укладывает Лизу в постель.

Глава десятая

Мози

Дождь лил как из ведра, а Роджер, когда заехал за мной в Супер-Свинарник, остановился на обычном месте, нет чтобы к самому входу подкатить. У него черный легковой универсал, которому в обед десять лет. Его мама целую неделю проторчала в Гугле, пока не выяснила, что за всю мировую историю за рулем «вольво» — именно в сборке того года — не погиб ни один человек. Ясен день, безопасность превыше всего, только в салоне не было даже порта для айпода, и Роджеру пришлось скинуть свой плейлист на сидишку. Я издалека услышала, как надрываются «Кейдж зе элефант»[129]. Роджер сидел с обалдевшим видом и не замечал, что я бегу через всю стоянку и мокну. Наконец я распахнула дверцу, но на пассажирском сиденье было столько хлама, что для меня места почти не осталось.

Я швырнула на заднее сиденье гору пледов и садовые перчатки миссис Нотвуд. Под всем этим лежали здоровенные кусачки для проволоки с лезвиями, наподобие клюва Тукана Сэма[130], как если бы тот заделался серийным убийцей.

Я захлопнула дверцу, отряхнулась прямо на Роджера и, буравя его свирепым взглядом, подняла кусачки, на которые едва не села, — вконец, типа, обалдел?!

Роджер ни черта не понял.

— Это на случай, если полезем через забор с колючей проволокой, — объяснил он. Игра «Шпионы против Утингов» напрочь вынесла ему мозги — когда отъезжали от Свинарника, Роджер буквально трясся от возбуждения.

Я сунула кусачки под сиденье и закатила глаза. Да, вокруг Утятника забор из рабицы, кое-где мне по грудь, а местами с колючей проволокой наверху, только не будем же мы ползать в траве, разрезая рабицу кусачками! Не ночь как-никак, а три часа дня.

— Мы не ниндзя, — мрачно напомнила я.

— Ей-богу, Моз, от твоего занудства молоко скисает! — засмеялся Роджер.

— По-любому играть в ниндзя не будем. У меня есть план. — Порывшись в рюкзаке, я вытащила учебник, обложенный пакетом из супермаркета. — Зри! Учебник для дополнительных занятий по математике. Патти Утинг забыла его в школе, а мы любезно вернем.

— Надо же, как удачно. Для нас. — Роджер искоса на меня посмотрел и ухмыльнулся: — А где Патти учебник забыла? В твоих джинсах?

— Ага, почти, — усмехнулась я.

Весь сегодняшний день я ходила за Патти по пятам, дожидаясь, когда она отвернется от своего армейского вещмешка. Наконец перед ланчем Патти бросила мешок у свободного столика и побежала в сортир. Стоило расстегнуть молнию вещмешка, по ноздрям ударил спертый запах: кажется, в этом мешке жил медведь. Тот медведь явно любил острый плавленый сыр с перцем. Я схватила первый попавшийся учебник. Сердце стучало, будто его напичкали хлопушками, но я не боялась. Нечто подобное я чувствовала в детстве, когда убегала куда глаза глядят только потому, что обожала бегать.

— Патти ведь автобусом ездит? Можно заскочить за мороженым, — предложил Роджер. — Раньше чем через полчаса она до дома не доберется.

— Не-а, я понятия не имею, в какой части Утятника живет Патти. Давай сразу туда поедем и проследим, куда она пойдет от автобуса.

— Если приедем раньше, придется расспрашивать других Утингов, где ее искать. Кстати, Утингов или Утингей? Как будет во множественном числе?

— Один Утинг, двое Утингов, тыща Утингов. — отозвалась я. — По-моему, так.

Роджер кивнул и сверкнул глазами.

— Можно стучаться во все двери и заодно расспрашивать про Новин.

— Ты точно свихнулся! Говорят, в прошлом году кто-то из Утингов всадил патрон двадцать второго калибра в задницу Свидетеля Иеговы.

Роджера это явно развеселило.

— Да ладно тебе, Моз, реакция вполне естественная! Хотите свежий номер «Сторожевой башни»?[131] Ба-бах! Пулька в заднице!

Тут запели «Сноу патрол»[132], и Роджер прибавил звука.

— Очень скрытно, как раз в духе ниндзя! — проорала я, и Роджер сделал еще громче.

Минут через десять мы были за Иммитой, Роджер от души поддал газу и стал во все горло подпевать диску. Голос у него хороший, низкий, даже не верится, что такой достался щупленькому Роджеру. Мы оба приоткрыли окна, и вскоре я тоже запела. Как злиться, если громко и с удовольствием поешь, по машине гуляет свежий ветер, а от него волосы сбиваются в сырую кучу? Подумаешь. Мы ехали искать Новин Утинг, а не на выпускной бал. Для Утятника мой вид — самое то, а Новин знала мою мать примерно в моем нынешнем возрасте.

В то время другая Мози Слоукэм была малюсенькой креветкой, которую Лиза тайком от подруг и учителей таскала на математику и английский. Странно, что та креветка не я. Иначе сейчас я бы сидела на всемирной истории у миссис Блоуд во второй раз, а такое даже врагу не пожелаешь.

Мы свернули на двурядку Никерджек, такую старую, что даже под проливным дождем асфальт был пепельно-серым. Пару миль Никерджек тянулся сквозь лес. Его наверняка облюбовали бы любители пивных вечеринок, если бы не незаконные ловушки и реальный шанс нарваться на пулю даже не в сезон охоты. Утингам эта земля целиком никогда не принадлежала, но они явно на ней охотились, наплевав на сезоны и лицензии. В школе болтали, что они едят даже сбитых машинами животных.

Через пару миль лес с моей стороны сменился огороженным участком, усеянным неопрятными проплешинами. В ближнем ко мне углу ржавел «додж-дарт» без окон, дверей и колес. Он лежал на пузе, причем в самом буквальном смысле. В его салоне прятались от дождя три промокшие козы. Рядом стоял пикап тоже без