Я кивнула, благодарная за то, что после этой фразы мои чувства уравновесились с доводами разума. Но попросила его о том, чего не собиралась требовать:

– Расстанься с Ольгой. Не мучай меня больше дистанцией. Даниил спокойно относится к нашей любви, поэтому скоро отпустит меня.

– Я и сам собирался завтра это сделать, – Штефан улыбался и снова тянул меня к себе. – Уже никакой силы воли не хватает, чтобы продолжать с ней общаться. Но зато какое же наслаждение я получал от твоей ревности…

Мне пришлось раздраженно ударить его в плечо. И… остаться еще на час.

Образцово-тактичный Штефан не особо продумал момент расставания. Надо было ему заранее лекцию на эту тему прочитать. Он просто подошел к Оле перед первой парой и отвесил: «Между нами все кончено. Это не твоя вина, а моя… ну, остальное сама додумаешь». А потом преспокойно пошагал в конец ряда. Я стала свидетелем этого душевного разговора только благодаря любопытству – специально подсела поближе, чтобы наблюдать за их отношениями в течение этого знаменательного дня. Я-то предполагала, что Штефану придется маяться и выбирать подходящий момент, а потом, после пар, позвать ее в сквер или кафе… Но Штефан не маялся. Хоть и несложно было это предсказать, но в голову почему-то не пришло. В тот самый момент мне стало невыносимо жаль Ольгу.

Я наблюдала за ней в течение пары и от этого успокаивалась. Девушка была расстроена, но не до такой степени, как я предполагала. А на перерыве подошла ко мне.

– Ну, ты ведь и сама все слышала… – она, конечно, не могла меня не заметить, но не стала убиваться по поводу того, что у неприятной сцены нашелся свидетель. – Вот такие пироги, Вик…

В этот момент я только обрадовалась, что не обладаю даром Эмпатии. Оля очень хорошо держалась и подошла ко мне как к самому близкому тут человеку, но я предпочла не знать, что в действительности сейчас творилось в ее душе. И как это осознание можно было бы примирить с чувством вины. Оставалось только неловко улыбнуться и погладить ее по плечу. При этом я могла наблюдать за реакцией Даниила. Он выглядел спокойным, а если и сочувствовал Ольге, то участия не демонстрировал – вероятно, давно уже был готов к тому, что это произойдет.

Ольга попросила прикрыть ее – сказать преподавателям, что заболела. Вполне возможно, она не появится в институте и завтра. Я, конечно, понимала и готова была пообещать что угодно. Скорее всего, ей надо выплакаться. И уж точно вряд ли хочется видеть сейчас Штефана. Если бы он бросил меня – да еще и вот так хладнокровно, – я бы, наверное, вообще в институте больше появиться не смогла. Странное сочетание эмоций: желание провалиться сквозь землю от стыда перед Ольгой и бесконечная радость от понимания, что Штефан не будет ее больше целовать.

Сев к Даниилу, я сразу перешла к главному:

– Ну что, дорогой, пора и нам разводиться.

– Нет, Вик, не сейчас… – он выглядел задумчивым и не сводил глаз со Штефана.

Я, несмотря на подавленное состояние, едва не расхохоталась.

– Что, будешь меня на привязи держать?

– Я не держу тебя на привязи, – казалось, он отвечал на автомате, а все его внимание было нацелено на что-то другое. Уж точно не на меня. – Я сказал – не сейчас.

– Не соизволит ли ваше величество облагодетельствовать нас посвящением в причину? – я злилась все сильнее. Но скорее не от отказа, а от его отстраненности.

Даниил наконец посмотрел и на меня. Слегка улыбнулся.

– Вик, что вы со своим вечным избранником задумали?

– Н… ничего, – ответила я сдавленно, но сердце застучало громче. И когда я поняла, что мое смятение для Даниила очевидно, совсем затряслась. – Ничего!

Почему он спросил об этом именно сейчас? Он совершенно точно заметил, что я вру. Заподозрил что-то еще в контейнере, но у Штефана ничего выспрашивать не стал – выждал время, чтобы надавить на меня? И, безусловно, поймал, но ведь он не может читать мысли, не может угадать, что конкретно я скрываю!

– Знаешь, Вик, – Даниил снова смотрел в спину Штефана. – А я до последнего надеялся, что ты в этой непонятной революции не участвуешь. Но раз так, то до развода еще далеко – я с тебя глаз не спущу.

О, вот это еще более потрясающее сочетание эмоций: одновременное желание провалиться сквозь землю, радость и панический страх. Чувствуешь себя такой разносторонней.

В следующие дни Даниил, как и обещал, не выпускал меня из поля зрения. Казалось, даже по вечерам встречаясь где-нибудь со Штефаном, я чувствовала на себе его взгляд. Паранойя довела до того, что я сменила всю одежду, достав из гардероба ботинки и свитера, которые не надевала уже год. Мысль о том, что за Даниилом не заржавеет и жучков мне каких-нибудь прицепить, не давала спокойно уснуть. Худшее, что может случиться с человеком, склонным к мании преследования, – преследование.

Конечно, я отругала Штефана за циничное обращение с Олей. Но злиться на него дольше пяти минут не умела, поэтому со временем смирилась с мыслью, что это все равно лучше, чем продолжать пудрить бедной девушке мозги.

В пятницу, через десять минут после начала пары, Даниил задал вопрос, которого я и ждала… последние десять минут:

– Любовник твой случайно не приболел?

Я покачала головой. Вчера, когда мы прощались со Штефаном, он был в полном здравии и очень хорошем настроении. И я сама не представляла, почему тот не явился в институт. Предположила:

– Может, проспал? – на Штефана не похоже, но с любым может случиться.

– А Ольга где?

Этот вопрос меня насторожил. Ольга с понедельника так в институт и не приходила. Сама я ей не звонила, испытывая угрызения совести. И поскольку больше никто из одногруппников про ее разрыв со Штефаном пока не знал, она, наверное, воспользовалась возможностью пережить все в одиночестве. Но если бы ей понадобилась поддержка, позвонила бы…

– А при чем тут Ольга?

После этого вопроса Даниил с настоящим удивлением глянул на меня.

– Так-так-так… становится интереснее, – он тут же поднял руку и громко обратился к преподавателю: – Мария Ивановна! Можно выйти?

Когда та кивнула, он зачем-то ухватил меня за запястье и потащил за собой. Вокруг раздались смешки, но только Никита озвучил всеобщее мнение, в том числе и Марии Ивановны:

– Держите себя в руках, молодожены! Не превращайте вуз в бордель, а то нам завидно!

Даниил отпустил мою руку только в безлюдном коридоре, потом достал сотовый и попытался дозвониться – безуспешно. Телефоны и Штефана, и Ольги были отключены. Даниил пристально посмотрел мне в глаза:

– Рассказывай, Вика, теперь все рассказывай, пока вы чего-нибудь не натворили себе во вред.

Я пыталась отвернуться, но он довольно грубо ухватил меня за подбородок.

– Мне нечего тебе рассказывать! – я понимала, что он чувствует вранье, но и слить полученную от Штефана информацию права не имела. Даниилу придется меня пытать, что тоже будет бесполезно, потому что моя преданность любимому казалась безграничной.