Тут-то и начинался риск-блеск Леольhя!

– Но в этих свитках рассказывается ещё об одном, доселе никому неизвестном, чуде, не находящем объяснения у наших учёных-философов: за два часа святой hАшуа с помощью какой-то огненной колесницы сумел перенести себя и своих соплеменников-учеников из Удеи (сейчас это Верисея) в окрестности современного Кермана, что на юге Краины, то есть преодолеть около двух тысяч километров. Это во времена-то Римской империи!..

Здесь, от волнения, Леольh сделал паузу.

Риск заключался в том, что власть даже сейчас, в бесклассовом обществе Справедливого Союза, так же как повелось испокон веков (начиная с царской, а затем при буржуазной власти), скрывает, что святой hАшуа был врей из Удеи. Блеском же, по понятиям Леольhя, было то, что он почти раскрыл эту тайну, сообщив практически никому не известные данные об открытии археологов.

Однако когда он оглядел класс, он узрел, что волновался, кроме него, лишь ещё один человек, ибо часть служивых дремала, часть игралась с мобильниками, Сараh по-прежнему бросала на мужчин жадно-блудливые взгляды, а остальные разговаривали между собой. Волновался же и смотрел на Леольhя неожиданно трезвым взглядом только капитан Нежидов.

Досадуя на такое равнодушие слушателей, Леольh значительно урезал оставшуюся часть своей последней политпроповеди, закончив её стандартными словами:

– Научный эметизм был блестяще реализован на практике нашим героическим вождём, братом Вовуськиным, во время Великой Апрельской Справедливой революции, и его развитие продолжается сейчас, благодаря мудрому руководству нашей партии во главе с её выдающимся лидером, братом Сатанилаевым.

Возвращаясь в свой корпус и глотая ледяной, пахнущий тундрой ветер, Леольh думал:

– Удивительно, как столь большой народ вян воспринял идеи именно небольшой общины вреев-эметистов (одним из потомков которых, как ни странно, являюсь, видимо, и я), а не окружавшего его огромного мира вериан.

17

Ночь овладела Козьим островом. Лишь башня-маяк с обрыва освещала пролив между этой гигантской скалой-островом и материком. А за маяком, не так уж далеко от бездны обрыва, притаился огромный дворец. Он спал. Спал его роскошный атриум с колоннами, мраморным потолком и расписными стенами, покрытыми полированной киноварью. Спала статуя прежнего императора. Спал величественный перистиль, опоясанный могучей колоннадой… Стоп!.. Кто-то всё же не спал… Ну да! Так оно и было!.. Вон там, за колоннами перистиля, в покоях принцепса, полоскался свет светильника из позолоченной коринфской бронзы, и сквозь него в тёмный перистильный сад невидяще смотрели бессонные глаза постаревшего императора.

– Если ничего не предпринять, то уши волка выскользнут из моих рук. Коварные заговорщики! И кто?! Жена любимого сына и её любовник, которого я возвысил. Неужели слухи верны, и они же – отравители сына?! Но мало им, собакам злобным: они ещё и смуту в провинциях посеять желают.

Принцепс ещё раз взглянул на письмо с печатью префекта преторианцев, доставленное ему агентами. Оно гласило всё то же:

«S. P. S.P.D.

Главаря нововерцев изловить и распять.

Salve».

– Что ж, это была последняя капля, и если власть есть изверг, то пусть её жертвой падут презренные, – подумал император и принялся писать письмо в Сенат, изобличающее начальника преторианской гвардии.

И уж поверьте, письмо это возымело действие: префекта преторианцев вместе с его сторонниками казнили, а префектова любовница-заговорщица, неверная жена сына принцепса, покончила собой. Да, вот что ещё: Сенат постановил стереть всякую память об этом злодее. Но вы ведь знаете, как принято в нашем мире: дольше поминаются подлые имена, чем праведные. Может быть, в этом тоже есть какой-то смысл: иначе, зачем я всё это вам рассказал?

Итак, похоть, ваза и навозная муха предотвратили большие неприятности для провинции Удея Римской империи. Ведь страшно даже подумать, что произошло бы и как изменился бы ход мировой истории, если бы письмо префекта преторианской гвардии попало к префекту Удеи…

Здесь уместно или неуместно высказать некоторые простые или непростые мысли касательно времени. Как бы ни изощрялись физики с философами (свет туда, свет сюда, часы здесь, часы там, инерциальные системы, не инерциальные системы, длительность, не длительность и т. п.), а всем или не всем предельно ясны или не ясны следующие семь соображений:

1. Всё сущее – это всё, что есть?

Независимо от того есть ли Господь Бог и есть ли Он всё сущее или господствующая часть всего сущего, будем понимать под словом «Мироздание» часть всего сущего, которая может и совпадать со всем сущим.

Один из атрибутов Мироздания – его единственность? Другой из атрибутов Мироздания – его пространство (возможно, многомерное)?

2. Если убираем всю материю, то пространство Мироздания не исчезнет? Хуже того: материя сама, вероятно, лишь дефект пространства Мироздания?

3. Если убираем все движения-изменения, то пустой длительности Мироздания может и не быть? То есть время – это не пустая длительность Мироздания, начинённая движениями-изменениями, а само движение-изменение? Но, возможно, не всякое движение-изменение, а особое? А именно такое, которое можно упорядочить, благодаря каким-то его свойствам? Какие же это свойства?

4. Можно представить себе, что каждая микроскопическая область пространства Мироздания (находящуюся в ней материю считаем тоже пространством, но с определённым дефектом), имеет своё существующее (настоящее) состояние? Совокупность существующих состояний всех таких областей определяет существующее состояние всего пространства Мироздания?

Атрибутом всего пространства Мироздания является единственность его существующего (настоящего) состояния?

Единственно существующее состояние всего пространства Мироздания вызывает такое движение-изменение его микроскопических областей, которое соответствует законам Мироздания (установленным, может быть, по воле Господа) и случайности (которая, возможно, тоже есть проявление воли Господа)? Благодаря этому всё пространство Мироздания переходит в другое состояние (ибо, если есть движение-изменение состояния хотя бы одной микроскопической области, то даже тогда есть изменение состояния всего пространства Мироздания), и это другое состояние становится единственно существующим (настоящим) состоянием?

Изменения состояния пространства Мироздания (а значит и его микрообластей) должны быть скачкообразными (квантованными), иначе они будут неразличимы?

Представим себе две пересекающиеся взаимно-перпендикулярные прямые на плоскости. Единственную точку их пересечения поставим в соответствие единственно существующему (настоящему) состоянию пространства Мироздания и присвоим ей порядковый номер n. Другому состоянию, в которое переходит (скачкообразно?) настоящее состояние, поставим в соответствие единственную точку на плоскости, которую находим методом описываемым ниже.