— Вот-вот, хорошо и оперативно подготовьте морской десант, Гордей Иванович. — Нарком сжал трубку аппарата. — Ты уж развернись там, дружище. Одесса очень беспокоит Верховного. По возможности держи меня в курсе событий. Про Николаев тоже не забудь…

Адмирал Левченко нравился наркому прежде всего тем, что был предан флоту. Флот жил в нем, в его делах, и себя Гордей Иванович никогда не щадил. Левченко — крестьянский парень с Украины, учился в Кронштадтской школе юнг, потом был командором на крейсерах «Паллада» и «Адмирал Макаров». А когда стал командиром легендарной «Авроры», был совсем молодым. Но особенно талант Левченко проявился, когда он возглавил Балтийский флот. Железной рукой навел он порядок на флоте, корабли начали успешно выполнять учебные задачи в сложных условиях плавания, чего раньше не было. А в тридцать девятом Левченко был назначен заместителем наркома ВМФ. Представляя его сотрудникам наркомата, Кузнецов сказал:

— Я рад, что Гордей Иванович стал моим заместителем. Прошу вас, товарищи, любить его и жаловать. Ну а ты что скажешь? — обратился он к Левченко.

— Отдам все, что имею, моему флоту, — коротко ответил тот.

В Одессу эсминец «Шаумян» прибыл утром. Над морем висел сизый туман, было прохладно, и едва Левченко и член Военного совета Черноморского флота Кулаков сошли на причал, как где-то далеко послышался гул канонады. Перехватив настороженный взгляд Левченко, командир базы контр-адмирал Жуков, встретивший его своим рапортом, доложил:

— Мы объявили город на осадном положении. Сейчас идут бои в районе села Кубанка.

— Что, немцы прорвали там нашу оборону? — спросил Кулаков.

Жуков пояснил, что при отходе войск Приморской и 9-й армий между ними образовался разрыв, в него и ринулись части немецкой 72-й пехотной дивизии.

— Гавриил Васильевич, пойдемте в штаб и там все обсудим, — предложил Левченко Жукову.

Левченко и Кулаков работали в Одессе сутки. Военный совет Приморской армии и командование военно-морской базы интересовал вопрос, поможет ли армии флот, так как она отрезана от фронта.

— Можете не сомневаться, товарищи, флот вам поможет и авиацией, и кораблями, и войсками, и боеприпасами, — заверил Левченко армейцев. — У Ставки к вам одна просьба — оборонять Одессу как можно дольше!..

Из всего, что видел адмирал Левченко, он сделал один вывод — оборону Одессы надо подчинить флоту! Войска Южного фронта уже на Днепре, его штаб находится далеко от города и почти не управляет Приморской армией, и фронт не снабжает ее. Стало быть, все теперь нужно взять во флотские руки. Левченко, не теряя времени, вышел на связь с комфлотом Октябрьским.

— Филипп Сергеевич, надо создать Одесский оборонительный район по примеру обороны Ленинграда, — сказал он.

— Военный совет флота уже дал знать об этом наркому ВМФ, — ответил комфлот. — Николай Герасимович спросил меня, может ли быть командиром Одесского оборонительного района контр-адмирал Жуков. Я ответил, что может. А как вы считаете, Гордей Иванович?

— Согласен, — коротко бросил в трубку Левченко. Поговорив еще о деталях обороны города, заместитель наркома ВМФ добавил: — Надо усилить помощь Одессе. Все корабли, кои могут ходить, включайте в дело, Филипп Сергеевич. Об этом просит и Военный совет Приморской армии. Я еще буду в Одессе с неделю, потом выеду к вам…

В это солнечное тихое утро радоваться бы Кузнецову, а у него на душе скребло. Он остро переживал неприятный разговор с Верховным, который состоялся вчера в Ставке. Ему так и не удалось решить все вопросы. Маршал Шапошников говорил об обострившейся обстановке на фронтах, Молотов проинформировал, что делается в Архангельском порту для приема союзных конвоев. «А меня выслушать по этому делу Сталин не пожелал, — обиделся Кузнецов. — Послал на Север Папанина и думает, что герой Арктики сам все сделает. Как бы не так!..» Он перехватил надменный взгляд Сталина, который говорил сидевшему рядом с ним Микояну:

— Анастас, ты не знаешь, когда Красная Армия перестанет отступать, а вот он, — Верховный кивнул на наркома ВМФ, — должно быть, знает. Вчера товарищ Кузнецов упрекнул меня, что я был глух к его сообщениям по поводу подготовки немцев к нападению на Советский Союз. А что сегодня скажет? Говори, товарищ Кузнецов, мы слушаем тебя. Может, ты еще не все сказал…

Нарком ВМФ резко встал.

— Я прибыл в Ставку решать флотские вопросы, товарищ Сталин, а не заниматься упреками…

— Садитесь! — сердито произнес Сталин. Он подошел ближе, прищурил холодные глаза. — Значит, пришли решать флотские вопросы? А кто, позвольте вас спросить, будет решать вопросы защиты страны от фашистского нашествия? Кто позаботится об обеспечении Красной Армии техникой и оружием? Кто даст войскам боеприпасы в полном достатке? Пусть товарищ Сталин об этом побеспокоится, да? Пусть вождь о всех вас думает, да? Нет, товарищи, вы — военачальники, у вас есть войска и оружие — вот и решайте, как побить врага!

— У меня тоже болит душа, когда наши войска оставляют города, — вдруг, сам того не сознавая, ответил Кузнецов. — В чем причина — вот вопрос. Впрочем, их много. Я же хочу сказать об оружии. На флотах не хватает даже винтовок, не то что гранат и автоматов. Недавно Валентина Гризодубова доставила на Северный флот десять тысяч винтовок. Головко был рад, позвонил мне, стал благодарить. Но винтовки послал не я, а Вячеслав Михайлович…

— Какое это имеет значение? — подал голос Молотов. — Главное, что оружие нашли.

— А вот за то, что на флоте нет винтовок, вас, товарищ Кузнецов, надо наказать! — бросил Сталин. — Почему этот вопрос до войны не ставили перед Наркоматом обороны?

— Я не мог знать, что придется снимать с кораблей тысячи краснофлотцев и бросать их сражаться на сухопутье.

Воцарилось неловкое молчание. Микоян увидел, как у Сталина сверкнули глаза, и, чтобы спасти наркома ВМФ от гнева вождя, поспешно сказал:

— Вы, Николай Герасимович, не предвидели, что морякам придется воевать на берегу. Но ведь и Иосиф Виссарионович не мог этого знать. Да и не его это дело. У товарища Сталина на плечах масса забот, вся страна. Давайте не обвинять друг друга. Лучше подумаем, как нам поправить дело. Кстати, — горячо продолжал Микоян, — час назад у меня был ваш начальник тыла генерал Воробьев. Он просит дать Северному флоту мазута и солярки сверх лимита. А разве Головко израсходовал все запасы? Куда он их дел?

— Товарищ Сталин разрешил союзникам на обратный путь заправлять свои корабли и суда в Мурманске и Архангельске. А это тысячи тонн топлива. Потому-то Головко и волнуется.

— Пришлите в ГКО заявку, и мы вам все дадим, — заметил Молотов.

— Я уже обжегся с одной заявкой, — осторожно возразил Николай Герасимович. — Трибуц попросил прислать ему пять тысяч винтовок, адмирал Галлер дал заявку, но она все еще бродит где-то в кабинетах. Куда теперь идти с жалобой? Собрался завтра доложить председателю ГКО…

Все посмотрели на Сталина. Тот молча снял трубку аппарата ВЧ и позвонил Жданову.