– Я убрала практически все связи, но ты права – некоторые остались.

Я чувствую, что больше не могу сдерживаться и говорю громче, чем хотелось бы:

– То есть они, как и раньше, могут управлять моим мозгом? Забираться в голову и копаться в моих воспоминаниях?

– Нет, нет! – уверяет меня Флейм. – То есть возможно… чуть-чуть. Но для этого им нужно вернуть тебя в Центр.

Она делает паузу.

– Надеюсь.

– Ты туда никогда не вернешься, Рауэн, – говорит Эш. – Теперь ты в безопасности. Ты можешь остаться в Подполье. Никто больше не тронет твоих воспоминаний.

Его голос звучит неожиданно сильно и уверенно. Я думаю, что проживание здесь, внизу, пошло ему на пользу. Размышляя об этом, я понимаю, что не слышала больше, чтобы он кашлял.

– Не хочу потерять свою младшую сестренку снова.

При этих словах я вздрагиваю, потому что вспоминаю, что я на самом деле старше. Когда он родился вторым, с проблемными легкими, родители решили, что он будет перворожденным ребенком. Ему нужна была медицинская помощь. Если бы они спрятали его, он бы умер. Я люблю своего брата. Я бы пожертвовала собой ради него. Но чувство обиды за это решение, за те годы отчуждения, которые я вытерпела, берет верх над моей любовью к нему. Ненавижу себя за это, но ничего не могу с этим поделать.

Если сейчас я действительно ослепну, я снова буду в ловушке. Память вернулась, но без зрения я не смогу покинуть Подполье. Мне нужна будет помощь, я буду вызывать подозрение, я подвергну всех опасности.

Снова в ловушке.

Сначала я была заперта за стеной. Затем в личности Ярроу. А сейчас глубоко под землей меня удерживает слепота.

– Твое зрение может вернуться, – говорит Флейм, давая мне маленький лучик надежды. – Твои зрительные нервы серьезно пострадали. Прямо сейчас тебе нужен отдых, закрой глаза и жди. Я дам тебе кое-что, чтобы ты заснула. Когда ты проснешься, я осмотрю тебя, и мы скорректируем прогноз.

Сама мысль о сне кажется упоительной. Просто уплыть от всех своих проблем, от наплыва воспоминаний. Но…

– Я должна тебе кое-что рассказать. Кто здесь еще?

Я слышу бормотание и шорохи людей, которые до сих пор молчали, а то, что я только что прошептала Лэчлэну, не предназначается для посторонних ушей. Хотя, возможно, наоборот, я должна прокричать это со шпиля высочайшей водонапорной башни в Эдеме – но, боюсь, это может вызвать беспорядки. Думаю, поначалу стоит говорить об этом с осторожностью.

– Флинт, – шепчет Лэчлэн мне на ухо. Наверное, мне нужно встать, но здесь так уютно. Без зрения мне лучше быть на полу, с кем-то, кому я полностью могу довериться. – Айрис. И Эддер[16]. – Он понижает голос до шепота: – Женщина с татуировками змей, которую ты уже видела.

– И все?

Я чувствую, как он кивает, и задумываюсь, не уловка ли это с его стороны, чтобы потереться щекой о мои волосы.

Я набираю воздуха, убежденная, что это, возможно, самый незабываемый момент в моей жизни, и вкратце рассказываю им, что случилось после того, как мы вытащили Эша из Центра. Чтобы дать ему возможность убежать, я решила, что мне лучше оставаться позади него и быть чем-то вроде приманки. Я рассказываю о том, как бешено пронеслась через весь город, к самой окраине Эдема. Как я пролезла через Стену отречения в замаскированный лес высоченных искусственных деревьев.

– Затем произошло землетрясение. Земля вздыбилась, в ней образовалась огромная трещина, и деревья начали падать.

– Я не помню, чтобы в тот день было землетрясение, – говорит Эш, смущенно глядя на меня своими ровными линзами.

– Мы считаем, что Центр может стирать некоторые воспоминания через интерфейс линз, – говорит Флинт. – Никто на поверхности не помнит о землетрясении. Только вторые дети.

– Я его тоже помню, – отзывается Ларк, затем посмеивается. – Наверное, трудно управлять мозгом, если он сам может отключаться.

– Когда произошло землетрясение, все изменилось. Пустыня остыла. Нанопесок исчез. Когда зеленорубашечники пришли за мной, я побежала через пески и увидела…

– Продолжай, – ласково просит меня Лэчлэн.

– Я видела дикую природу. – Мой голос переполнен восторгом. Сейчас трудно в это поверить, даже несмотря на то, что я отчетливо помню, как видела это своими глазами. – Деревья! Целый лес деревьев! Луг с цветами, пчелами, бабочками и… лань! Она вышла из леса и посмотрела мне прямо в глаза.

Мой голос дрожит от восхищения. Должно быть, я похожа на безумную, но как иначе? Это было то, о чем мечтали поколения жителей Эдема. Земля излечилась.

Когда я заканчиваю, надолго наступает полная тишина.

– Удивительно, – говорит Ларк, но ее голос звучит как-то странно. Она мне не верит? Или она настолько переживает за меня, что готова поверить во все, чтобы я ни сказала, даже если считает это вымыслом?

Но энтузиазм Эша ничем не сдержать. Я слышу стук: он падает на колени предо мной и берет мои руки.

– Ты видела наше спасение, Рауэн! – говорит он. – Значит, все наши испытания того стоили.

Все ли? – задумываюсь я. Мое заключение, заключение всего человечества в тюрьму Эдема, смерть нашей матери, предательство отца… Неужели все эти страдания были ценой за вход в рай, который ожидает нас там?

Снова тишина. Сначала мне кажется, что это от неожиданности и восторга. Затем я начинаю понимать.

– Вы мне не верите? – спрашиваю я с удивлением. Я не ждала, что мне сразу поверят, но, по крайней мере, они могли бы проявить хоть какой-то интерес. Похоже, кроме Эша и Ларк, никто не воспринял всерьез то, что я только что сказала.

– Рауэн, – говорит Флейм с несвойственной ей теплотой в голосе. – Твой мозг прошел через столько испытаний. Я могу только догадываться, что с ним творили. Твои воспоминания вернулись, но могло появиться и что-нибудь лишнее.

– Что ты хочешь сказать? – спрашиваю я, начиная раздражаться.

– Они внедрили в тебя целую личность, нового человека. Я не могу до конца стереть все, что они добавили в тебя, – могу только вернуть то, что они исключили из памяти.

– Ты хочешь сказать, они могли добавить к тому, что я помню о моей настоящей жизни, ложные воспоминания? Не только личность Ярроу?

Я уставилась в пустоту. Она права. Несмотря на то что я могу мысленно воспроизвести всю свою жизнь, когда я была Рауэн, я также помню и ранние эпизоды из жизни Ярроу. Тот день рождения, день под дождем… Но я точно могу отличить ложные воспоминания от реальных: они как живая картинка, которую я рассматривала так бесконечно долго, что та навсегда врезалась в память. Я могу почувствовать, как во мне всплывают воспоминания Ярроу, и мой мозг уверенно даст сигнал, что они фальшивые. Эти же по-прежнему кажутся мне настоящими. Может ли быть, что плодородная земля, которую я видела за пределами Эдема, – это то, что внедрил в мою память Центр?