человек способен совершать поступки, направленные против его народа, против его религии. Он повернулся спиной ко всему, что когда-либо изучал” [78].

Автор не отвечает на эти вопросы. Но, в принципе, из всего вышеизложенного о “еврейской революции”, всё ясно. Ведь не просто же так Стюарт называет Лазаря “дьяволом”. Стюарт не пишет, почему он так назвал Л. Кагановича. Вспомните письмо сына К. Маркса Эдгара отцу, которое начинается словами: “Мой милый дьявол”. С большой долей вероятности, можно утверждать, что Каганович был не только хасидом, но и членом сатанинской секты, как и все руководители большевиков (сейчас я не буду на этом останавливаться).

В мае 1925 года ЦК ВКП(б) посылает Л. Кагановича на Украину. Тогда на Украине были большие троцкистские ячейки и Каганович должен был “навести порядок”, заняться чисткой рядов КП(б)У от троцкистов. После приезда в Киев его избирают генсеком ЦК КП(б)У. Троцкисты были успешно разбиты. Каганович получает повышение: в 1926 году его избирают кандидатом в члены политбюро ЦК ВКП(б).

К “кадровым открытиям” Кагановича принадлежит Георгий Маленков. В Москве их встреча произошла в начале 1925 года, когда Каганович был начальником организационнораспределительного отдела (орграспреда) ЦК, а Маленков был секретарём парткома МВТУ имени Н. Э. Баумана [79]. После этой встречи Маленков, в 23 года, стал работать в Особом секторе ЦК (до 1930 г.). Когда Каганович был “избран” первым секретарём МК, то он взял к себе Маленкова начальником отдела. В 1934 году Маленков, по рекомендации того же Кагановича, был назначен Сталиным заведующим отделом руководящих партийных органов ЦК. Отдел занимался кадровыми вопросами.

Начальник орграспреда Каганович занимался не только кадровыми вопросами, хотя это была его основная деятельность — он разработал процедуру контроля за деятельностью партии, фактически расставлял кадры. Он также был главным идеологом сталинской политики, “серым кардиналом”, без которого не решался ни один серьёзный вопрос. Он создал своего рода “штурмовую группу” из идеологов марксизма. В неё вошли такие будущие “философы — академики” как П. Юдин, М. Митин, И. Минц, Л. Мехлис (заместитель главного редактора “Правды”). П. Юдин, по рекомендации Л. Кагановича, даже был “избран” секретарём парторганизации Института Красной профессуры — “кузницы кадров для идеологического фронта”, ректором которого был “историк” Покровский, а Митин стал главным редактором теоретического органа ЦК “Под знаменем марксизма”. Из-под их пера вышли философские труды о том, как “т. Сталин поднял теорию марксизма на новую ступень”.

Л. Каганович первым провозгласил Сталина вождём в 1929 году на собрании в Коммунистической академии. Каганович говорил, что партия сейчас сильна как никогда, что после смерти Ленина она, наконец, нашла своего истинного, волевого и мужественного вождя: “Вождь этот — товарищ Сталин!” — выкрикнул Лазарь Моисеевич с таким подъёмом, что раздались бурные аплодисменты, которые теперь сопровождали все славословия Сталину. Кагановичу приписывают и авторство фразы: “Сталин — это Ленин сегодня”. Почему-то об этом он не пишет в своих воспоминаниях.

В мае 1930 года Каганович был “избран” членом политбюро ЦК ВКП(б) вместо председателя ВЦСПС М. Томского, который впоследствии застрелился.

Выше я писал, что Каганович был хасидом и что его чудесное продвижение по службе — из Юзовки в ведомство Троцкого и выше — было обусловлено именно этим. Хасиды, как известно, считают своим живым богом Любавического ребе Шнеерсона — потомка основателя секты хасидов. Тогда был ещё жив Шестой Любавический ребе. Жил он тогда в Ленинграде.

Сталин, конечно, знал об антироссийской деятельности секты Хабад во главе с ребе. И, по идее, православный Сталин должен бы был обезглавить врагов России и православия, арестовать Иосифа-Ицхака Шнеерсона за антигосударственную деятельность. Но Сталин высылает его за границу. То есть спасает ему жизнь и даёт работать ради дальнейшего разрушения христианства [80]. Ребе уезжает в Варшаву, а затем — в США.

Замечу, что первая жена М. Горького Е. Пешкова, с которой у него сохранились дружеские отношения до конца жизни, возглавляла т. н. “Политический красный крест”. Через этот “Крест” она много сделала для арестованных сионистов и иудейских религиозных деятелей. Многие сионисты, получившие загранпаспорта, обязаны этим Пешковой (а за её спиной стояли принявший иудаизм Горький и его “сын” масон Зиновий).

Горький и Пешкова сыграли не последнюю роль в судьбе Любавического Ребе. В память о Пешковой в Израиле посажена роща [81].

Думаю, здесь не обошлось без влияния “серого кардинала”.

Надо сказать о дальнейшей судьбе ребе. После подписания договора Молотова — Риббентропа, часть Польши была оккупирована советскими войсками, а часть, вместе с Варшавой, немецкими. Ребе оказался под немецкой оккупацией. Казалось бы, что должен делать антисемит Гитлер? Правильно: отправить ребе в газовую камеру. Но… Я приведу цитату из работы Шимона Бримана “Еврейские солдаты Гитлера”, напечатанной в книге “Потаённое. Сборник под редакцией О. Гусева и Р. Перина” (Санкт-Петербург, 2004, с. 98–99): “Полна тайн история спасения Любавического ребе Иосифа Ицхака Шнеерсона из Варшавы осенью 1939 года. Хабадники в США обратились к госсекретарю Корделлу Хэллу с просьбой о помощи. Государственный департамент (Госдеп) США договорился с адмиралом Канарисом, главой военной разведки (абвер) и английским шпионом [82], о свободном проезде Шнеерсона через рейх в нейтральную Голландию. Только недавно стало известно, что операцией по вывозу Ребе из оккупированной Польши руководил подполковник абвера доктор Эрнст Блох, сын еврея. Блох защищал Ребе от нападок сопровождавших его немецких солдат. У Блоха был надёжный документ: “Я, Адольф Гитлер, фюрер немецкой нации, подтверждаю, что Эрнст Блох является особой немецкой крови”. Правда, в феврале 45‐го эта бумага не помешала отправить Блоха в отставку. Интересно отметить, что его однофамилец — еврей доктор Эдуард Блох в 1940 г. получил лично от фюрера разрешение на выезд в США: то был врач из Линца, лечивший мать Гитлера и самого Адольфа в детские годы”.

Этот пример хорошо говорит об “антисемитизме” Сталина и Гитлера. Хорошо видно, что у “антиподов” были одни хозяева — хасидская секта Хабад, которая, в свою очередь, контролировала орден “Череп и Кости”.

Но вернёмся к Кагановичу. Мало того, что вторым (или первым?) человеком в партии был хасид, так и во всех наркоматах почти всё руководство было еврейское. Особо “отличились” наркоматы НКВД, НКИД, внутренней и внешней торговли.

НКИД возглавлял “Максим Литвинов” — якобы МеерГенох Валлах, но, видимо, обычный агент (см. главу 6), заместитель — Л. Карахан, главный секретарь — Э. Гершельман, отдел кадров — Заславский, референт — Набель, Восточным отделом руководил В. Цукерман, и т. д.

Председателем правления Госбанка РСФСР был назначен Арон Львович Шейнман, а с 1924 года он ещё и нарком внутренней торговли СССР. На