– Я же уже все тебе написал, держи! – протянул он мне клочок бумаги.

В записке твердой рукой написано: «Сеня, подателю сего, Ивану, требуется обучиться верховой езде. Гоняй его как хочешь, на все про все – пять дней!» – витиеватая подпись, и больше ни слова. Бумажку перевернул и увидел адрес, который мне, естественно, ничего не сказал.

– Пролетку поймай, далеко добираться, – подсказал ротмистр и рукой махнул: – Ступай, отбивай задницу!

– Записку отдать главному конюху, он там один такой? – уточнил я на всякий случай: а то вдруг там главных конюхов через одного.

– Да, он один, щуплый, длинный и рыжий, – закурив, ответил Петр и, поморщившись, сразу же загасил папиросину. – Голова просто раскалывается. Иди уже!

– А завтра?

– После верховой учебы, – как-то злорадно проговорил ротмистр и махнул мне в сторону калитки.

Ну, понимаю человека и не обижаюсь: переотметил встречу с боевым товарищем, такое грешно осуждать.

Пролетку поймал сразу же, словно она меня в этом переулке и поджидала. Возница выслушал адрес и взял всего двадцать копеек. А вот добирались и впрямь долго, на окраину города, почти через всю столицу. В дороге мог кое-какие факты сопоставить и пришел к выводу, что везет меня один из тех, кто приставлен следить. Честно говоря, подобное начинает уже напрягать. Ладно, завтра с учителем поговорю, может, что и расскажет.

– Ты собрался учить меня на этом звере? – поразился я статному вороному, бьющему копытом и угрожающе скалящему зубы.

– Дык по полной программе, – развел руками Сеня. – За пять дней на полудохлой кляче обучиться невозможно, – почесал он затылок и продолжил: – Да и вообще это срок нереальный, но мы попробуем.

В помощь себе он позвал еще пару конюхов. А потом начались пытки, другим словом сие действие не назвать. Воспоминания о драках и передрягах, в которых бывал, – детский сад по сравнению с таким обучением. Прикрыл глаза и попытался отыскать часть тела, которая не ноет или не болит. Увы, нет такой, и ротмистр оказался прав: больше всего болит задница. А возница, везущий меня обратно, как нарочно, не объезжал ни одной ямки. В районе ресторана Марты, откуда до квартиры рукой подать, я не выдержал:

– Стой, дальше пешком пройдусь, ты из меня всю душу вынул этой тряской! – остановил возницу и, рассчитавшись за проезд, выпрыгнул на тротуар.

– Благодарствую, барин, – хмыкнул извозчик и медленно поехал.

Ресторан я обошел стороной: не желаю прослыть халявщиком, а девушка ясно дала понять, что денег не возьмет. Нет, вполне возможно, что ее заведение не раз еще навещу, но делать это стану не очень часто. На этот раз свой выбор остановил на непрезентабельном трактире. Кормежка оказалась похуже, но стоимость демократичная. Выпил пару кружек пива и, усталый, домой побрел. А в квартирке в мое отсутствие кто-то побывал и осторожный обыск произвел. Мои сигналки оказались все повреждены, но ничто не пропало, да и на первый взгляд все осталось так, как и утром.

– Профи сработали, – в задумчивости опустился я на кровать.

Другого мнения тут быть не может. Откуда же след ведет? Эх, придется навестить Марию Александровну – не саму графиню, достаточно с Лаврентием переговорить. А как до него добраться? Правильно, через Прошку, тот с вероятностью под сто процентов, если девушку никуда не повез, в ближайшем низкопробном трактире зависает. Но сперва требуется от слежки избавиться. На улице через пару часов стемнеет, и кучер девушки уже помочь мне ничем не сможет, налижется так, что не узнает и родную мать. Со вздохом встал с кровати и к окну подошел. Ну никого подозрительного не видно, хотя шпики и должны так выглядеть. При съеме квартиры о путях отхода и мыслей не имел, зато сейчас приходится изворачиваться.

– Идиот! – ругнулся на самого себя и головой покачал. – Нет, точно мозги отшибло.

Те, кто за мной установил хвост, могли на раз провести параллель с графиней. Живу, не скрывая прошлого, что выходец из деревни, данные документов засветил, а отправить в Ислово дознавателя для конторы пара пустяков. А в том, что к слежке причастны государевы люди, никакого сомнения. Подозревают о каких-то моих связях? Так мне скрывать нечего, за тем исключением, откуда я на самом деле. Да и нет желания зайцем бегать и следы путать! А может, плюнуть и завтра с ротмистром поговорить? Нет, не стоит откладывать до завтра то, что можно сделать сегодня, хотя и не хочется.

С кряхтеньем, словно старый дед, встал с кровати и отправился на выход, предварительно проверив заряды в револьвере. Хрен его знает, в какую сторону ситуация качнется, лучше ко всему быть готовым. Поблизости от дома графини отыскал сразу три непритязательных трактира. Прошки нигде не было, но время еще имелось, я так и курсировал между этими точками. Срисовал одного топтуна, он оказался старым знакомым, крепыш мне даже кивнул, когда чуть ли не нос к носу столкнулись. Дружки его Батоном называли, но сейчас он одет намного лучше, чем в сквере, этакий приказчик у богатого купца, а то и сам представляет собой это сословье.

– Батон, папироски не найдется? – неожиданно для самого себя обратился я к крепышу, когда столкнулся с ним третий раз.

Тот остановился и руку в карман сунул, потом тихо рассмеялся, но портсигар достал.

– Покурим? – предложил я, беря папиросину из протянутого портсигара.

– Можно, – согласился тот.

Закурили, стоим молчим, потом я его спросил:

– Один меня пасешь или с дружками?

– Есть разница? – вопросом на вопрос ответил тот.

– Не-а, – протянул я, выпуская кольцо дыма. – Непонятно только, с хрена ли такое к моей персоне внимание?

– Это тебе виднее, – хмыкнул Батон.

– В том-то и дело, что в догадках теряюсь, – пожал я плечами.

– Ладно, пойду, пожалуй, – тяжело вздохнул мой соглядатай, гася окурок о подошву сапога.

– Ну, давай, удачи тебе, – кивнул я, заметив показавшуюся фигуру Прошки.

Батон отошел на пару метров и, зевая, стал изучать забор. Н-да, тяжкая у него работа. А в данном случае и непонятная.

Кучер девушки шел целеустремленно, к самому ближайшему трактиру, меня не видел – явно трубы горят, и он уже в предвкушении.

– Прошка, иди сюда! – окликнул я его.

Кучер заозирался по сторонам, но шага не сбавил. Пришлось еще раз крикнуть, и только тогда он меня узнал и подошел.

– Чего звал-с? – недовольно проговорил возница. – Спешу, дела-с у меня.

– Знаю я, куда намылился, – усмехнулся я в ответ. – Прохор, мне необходимо с Лаврентием переговорить, ты его позови, за это тебе пятьдесят копеек от меня перепадет.

– Еще чего! Нету у меня-с времени-с! – ответил тот, а кадык дернулся.

– Учти, узнает Лаврентий, что отказал, тогда… – развел я руками: наказание пусть сам придумывает, у него на это фантазия лучше сработает.