Выслушав нас, Колер заявил, что правительство США уполномочило заниматься приемом прибывающих на сессию глав государств и правительств американскую миссию при ООН и местные власти Нью-Йорка. «Что же касается обеспечения безопасности высоких гостей, – продолжал Колер, – то госдепартамент примет в этом необходимое участие вне пределов территории ООН».

Из ответа было ясно, что госдепартамент, адресуя нас к нью-йоркским властям, отказывает нам в оказании какой-либо помощи и содействии и развязывает себе руки для организации всевозможных провокаций. Это стало началом всех наших дальнейших проблем.

На другой день после переговоров с Колером мы с Бурдиным и Чупиным вылетели в Нью-Йорк и сразу же прибыли в наше представительство при ООН, где нас ожидали новые неприятности.

Прежде всего, главный наш представитель Соболев заболел и улетел в Москву, оставив за себя заместителя Морозова и Зою Миронову. Как впоследствии я убедился, Морозов, несмотря на высочайший пост, отнесся к предстоящему визиту очень безответственно, а Миронова больше следила за своей внешностью, чем за делами.

Меня возмутила их бездеятельность, так как они палец о палец не ударили для подготовки приезда главы государства. Вырисовывалась следующая картина. В сложившейся ситуации «Балтике» суждено было стоять на рейде вдали от берега, так как под давлением госдепартамента руководители нью-йоркских профсоюзов отказали сдать в аренду какой-либо причал. Такой вариант был абсолютно неприемлем. А варианты были. Здесь же, в представительстве, мне подсказали, что на реке Ист-Ривер, неподалеку от здания ООН, есть запущенный ветхий причал, принадлежавший муниципалитету. Я с Бурдиным быстро приехал к этому пирсу. Сторож в будке сказал, что пирс ветхий и не годится для причала судов. В разговоре выяснилось, что хозяин этого пирса – муниципалитет и его глава мэр города по фамилии Вагнер.

Мэр принял нас хорошо и сказал, что пирс стоит долгие годы свободным, так как не годится для причала судов из-за ветхости настила и крыши. «И все-таки, мы его арендуем и пришлем человека из советского представительства для заключения договора», – сказал я. Вагнер согласился и посоветовал, где найти рабочих для ремонта и строительные материалы.

Пирс, действительно, был непригоден для эксплуатации, потому что не ремонтировался уже 20 лет. Настил провалился так, что пройти вдоль было невозможно. Крыша в том месте, где ставится трап корабля, была вся в дырах и ее необходимо было менять. Но нас устраивало место, так как было близко к зданию ООН, на случай, если Никита Сергеевич захочет жить на корабле.

Казалось бы, с пирсом вопрос был решен. Но в дальнейшем за несколько дней до прихода «Балтики» мы шифром запросили капитана о водоизмещении корабля и метраже погружения. Ответ нас поверг в шок. Оказалось, что глубина реки в этом месте не позволяет принять «Балтику» из-за мелководья. Что делать? А что если углубить фарватер? Были найдены водолазы, которые, надо отдать им должное, в предельные сроки углубили дно до нужных размеров.

Понимая, что в оставшиеся дни придать пирсу приличествующий вид вряд ли удастся, я приказал после проведения работ вывести под отремонтированный на берегу навес все ковры и ковровые дорожки, находящиеся в представительстве, и этим хоть как-то скрасить неприглядность причала.

Мироновой следовало подготовить для Хрущева, Подгорного и Мазурова квартиры Соболева, Морозова и самой Мироновой, а им временно переехать на нашу дачу в Гленков.

Кроме того выделялось две комнаты для охраны, находящейся с Хрущевым. Остальные сотрудники, из прибывших 30 человек, размещались на «Балтике».

Автомашины и водители в Нью-Йорке были наши, представительские. У Хрущева водителями были Александр Иванович Журавлев и Илья Ефимович Жарков. Илью Ефимовича я впоследствии перевел в гараж особого назначения в Кремль. Он был не только водителем высокого класса, но и просто замечательным человеком. К несчастью, позже, уже в 1969 году, он погиб за рулем своего автомобиля от пуль террориста Ильина, пытавшегося совершить покушение на Брежнева.

Выяснилось также, что никаких контактов с местной полицией по вопросам безопасности главы советской делегации Морозов не осуществлял. Такой бездеятельностью руководителей представительства я был сильно возмущен.

Мы созвонились о встрече с префектом полиции г. Нью-Йорка. В назначенный час префект Кеннеди, однофамилец будущего президента США, собрал заинтересованных лиц. Я с подполковником Бурдиным прибыл в их офис. Мы начали обговаривать меры по охране советской делегации. И тут Кеннеди вдруг заявил, что он получил приказ госдепартамента о запрещении ношения оружия сотрудниками нашей охраны. Если полиция увидит у ваших сотрудников оружие, то она обязана будет их арестовать.

«Мистер Кеннеди! – отозвался я. – Я тоже с оружием». При этом я вытащил из кармана «Вальтер» и положил его на стол перед префектом.

– Можете для начала арестовать меня. Советская охрана имеет оружие и она должна быть с оружием, потому что является охраной главы правительства, а не чучелом в огороде для отпугивания птиц. При всех условиях, – заявил я, – группа моих сотрудников будет нести службу с оружием. И если вы, Кеннеди, заинтересованы в обеспечении безопасности, то должны согласиться со мной. Тем более, вам известно, что наши сотрудники знают, как носить оружие и в каких случаях применять его. О том, что никакого злоупотребления с их стороны не будет, я ручаюсь и всю ответственность в этом вопросе беру на себя.

– Мистер генерал, уберите немедленно оружие! Иначе я прекращу переговоры, – потребовал Кеннеди.

Я тут же убрал пистолет, а Кеннеди отпустил всех приглашенных. Мы остались наедине и договорились, наши охранники будут прятать свое оружие, как это было во время визита 1959 года. Прятали же свои пистолеты на самом ответственном мужском месте. Находившиеся там пистолеты в определенной степени и увеличивали достоинство, и были надежно закамуфлированы.

В свою очередь мы пошли навстречу американской стороне и передали им список сотрудников, которые будут вооружены.

Одновременно я просил Кеннеди не публиковать из соображений безопасности трассу, по которой Хрущев поедет в представительство от пирса. Несмотря на мою просьбу, сообщение о трассе все же было опубликовано.

В это время «Балтика» уже отчалила от родных берегов и шла до выхода в Атлантику под прикрытием двух миноносцев. Понимая рискованность операции и с целью максимального снижения риска, вдоль маршрута были заранее расставлены рыболовецкие и торговые суда, готовые в любой момент прийти на помощь. По сообщениям с борта корабля облеты «Балтики» иностранными самолетами и вертолетами продолжались постоянно. Но самым тяжелым оказалось не это. Всю делегацию поразила морская болезнь. Сотрудники охраны, которые и на корабле продолжали выполнять свои обязанности, буквально падали с ног. Расслабляться было нельзя ни на минуту. Мы постоянно ждали каких-нибудь провокаций. И вот когда кораблем было пройдено более половины пути, неожиданно рядом по курсу на небольшом расстоянии всплыла подводная лодка без опознавательных знаков. Все высыпали на палубу. Поднялся и Н. С. Хрущев. Соседство субмарины не предвещало нам ничего хорошего. Начальник охраны Хрущева Литовченко был готов к самому неблагоприятному для нас развитию событий. Но, к счастью, субмарина, пройдя некоторое время вблизи корабля, погрузилась. Однако гнетущая напряженность не пропадала.