Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Бежим!
И мы поспешили покинуть это не вполне благополучное заведение. Остановить нас не успели, и мы помчались по темным улицам, может быть и зря, так как нас никто особо и не преследовал.
Потом мы еще где-то пили, болтали о всякой ерунде, преимущественно философского содержания. Забрели в какой-то скверик. И звезды смеялись, глядя на нас.
А потом Карлович возьми да и скажи:
– Тут ведь вот какое дело. Сатана меня искушал давеча. Да не поддался я.
Эт хорошо, подумалось мне. И потянуло на откровенность.
–А у меня другая проблема. Ангел, искушал. Водку с ним пили. Хорошую. Ну и на дело одно он меня подбил. Теперь не знаю, как и быть…
–А что за ангел?
–Да такой смурной весь, с крыльями… Как же его…Хранителя. Алко…нет…Алголиэль, что ли…– это странное имя всплыло откуда-то из глубин, даже не знаю откуда, по-моему, он не представлялся.
–Алик, что ли?– удивился историк.
–Ну. А ты его знаешь что ли, Карлыч?
–Та знаю, маленько. Алик, он Алик и есть. Не слушал бы ты его. Алики, в смысле. Хранители они самые опасные.
Я задумчиво покивал, прикидывая варианты.
–Да не могу я… Пообещал…
Старик вроде как даже обрадовался.
–Ну, вот за это, молодец, за это я тебя Саня уважаю. Мужик. Мужик, сказал – мужик сделал. Хвалю. Но знаешь, осторожен будь… Чего он хотел от тебя?
–Да в Египет отправлял, тварь крылатая…
Тут Карлыч неодобрительно покачал головой.
–Ну, зачем ты так. Они ж те же люди. Только бессмертные…
–Это как эльфы, что ли?– мне вспомнился «Властелин колец» и я глупо захихикал.
–Угу… Как эльфы…А у нас водочка еще есть?
–Есть малехо.
–Хвалю. Мужик!
Захвалил, короче.
Вот такой вот разговор получился, а последние сто грамм, как всегда оказались лишними, и я отрубился прямо на лавочке в этом уютном на первый взгляд пьяных глаз скверике. Еще почему-то помню странную черную машину, она рассмешила меня потому что была похожа на катафалк и дурацкий шепот старика:
– А вам не кажется Саша, что за нами кто-то следит…
Это рассмешило меня еще больше, но прервать сон не смогло.
х х х
– Зачем ты подлил ему пива в водку, Арфедокс? Это не по правилам.
– Да ладно, он и так с него начинал…
– Если ты не прекратишь я буду вынужден обратиться к…
– Перестань…
– Но…
– Все и так идет, так как нужно. Перестань, мне просто забавна их беседа…
х х х
Местную карлу Ивонну Вера нашла в нижних помещениях дома, тех, что были поближе к кухне, разумеется. В конце рабочего дня шутиха была в весьма расслабленном состоянии, что само по себе понятно, специфика профессии, знаете ли…
Так что Вера вынуждена была заранее согласиться с тем, что ее собеседница время от времени прикладывалась к пузатой бутыли, нимало не стесняясь присутствия Присциллы. Стараясь не обращать внимание, на неприятный запах исходящий от шутихи Вера потребовала:
– Ивонна! Сказку!
Та икнула и плотоядно усмехнулась. Потом еще разок приложилась к своей бутыли, комично поклонилась, при этом рубиновое вино, едва не пролилось на пол, и прохрипела:
– Извольте юное высочество…
Ивонна особо не церемонилась в выборе титулов для собеседников, потому что и с ней не особенно церемонились. Сейчас же она была в неплохом настроении, а иначе запросто могла бы обратиться к Присцилле, как-нибудь типа, Ваше величество Жаба, или даже Наше Юное Убожество. Да впрочем, Вере было все равно. Шутиха еще немного поиграла с бутылью и вопросила:
– Какую изволите сказку услышать? О рыцарях славных, в сражениях необгадившихся? Либо о воителях-предводителях, в сражениях великих сотни сотен воинов отважных угробивших, как ваш безумный прапрадедушка Господь упокой его душу. Отменный был мерзавец…– Ивонна снова икнула, сделала попытку осенить себя крестом, но почему-то ничего не получилось, и она снова обреченно забулькала.
– Об эльфах поведай мне…– наблюдая мучения шутихи, изволила произнести Присцилла.
Та прищурила на нее один мутный глаз за ним второй и голосом замогильным и комичным одновременно воспела:
– О странник , желающий услышать песнь песней, преклони колени пред сим камнем! О древних сидах я поведаю тебе…
Потом неизвестно зачем бухнулась на колени, очевидно, изображая то ли странника пред камнем, то ли сам булыжник, сначала замерла в этой нелепой позе, а затем стала жутко раскачиваться в разные стороны. Вера терпеливо ждала. Через какое-то время шатания завершились, и Ивонна почти трезвым голосом сказала:
– Имей ввиду, история будет длинной…
И подняла вверх почти пустую бутыль. Допила и указала ею путь:
– Идем…
В покоях Ивонны было довольно грязно, но Вера была готова на любые жертвы, потому что чувствовала она, знает что-то старая карлица. Чисто интуитивно чувствовала. И потому терпела.
Ивонна между тем бухнулась в углу на кучу какого-то тряпья, очевидно, служившего ей постелью. На Веру она похоже совсем не обращала внимания, поэтому та проявила инициативу и довольствовалась табуретом.
Карла копошилась на своей постели, а ее гостья меж тем подумала:
«Странно и непонятно под час переплетаются вполне обыкновенные вещи. Жизнь и смерть идут рядом, и трудно понять в каком состоянии ты на данный момент находишься. Вот Ивонна, с точки зрения Веры, той Веры и кости уже давно истлели ее, ан нет же, копошится, возится на своей кровати. Дышит… А с точки зрения той же Ивонны, и нету Веры никакой и неизвестно, будет ли когда-нибудь, появится ли…»
Карлица, наконец, устроилась на своем ложе и притихла. Притихла и Вера, ожидая.
– Странно,– подала голос Ивонна.
– Что?– откликнулась Присцилла.
– Странно, когда о сидах говорит тот, кто сидит с ними на той же ветке. Не понимаю…
Вера передернула плечами.
– Вот и я не понимаю… – а сама подумала: « О чем это она?»
Ивонна хмыкнула что-то в темноте. И вдруг заговорила, причем голос ее и манера повествования стали совершенно другими, исчезла грубость и ржавчина, и сам голос стал совсем иным, незнакомым и ужасно печальным.
– И была ночь, и был день, и так миновало время. И пришли те, над кем время невластно, и сказано было им: « Владейте!»
