«Ура!» — закричала я про себя. Не то чтобы я особенно сомневалась в Антуане, но все-таки.

— Вероятно, придется совершить невозможное, — уверенно выдала я. — Я должна улететь в Москву завтра вечером. Или послезавтра утром. Но об этом никто не должен знать. Только вы, я и стюардесса.

- Э-э... — протянул Антуан, — никто?

Он вопросительно поднял брови.

— Никто, — подтвердила я, кивнув.

—Значит ли это, что...

— Да. Они ничего не должны знать, Антуан.

Он недоверчиво смотрел на меня, ожидая объяснений. Но я промолчала, и Антуан забормотал себе под нос:

— Неужели я так ошибаться? Нет, я не мог ошибаться... О-ля-ля! — Дальше пошел сплошной французский, и понять рассуждения не представлялось возможным.

Я встала и подошла к окну. Отодвинув тяжелую атласную портьеру, выглянула на улицу. Уже темнело, вдоль аккуратных дорожек зажглись разноцветные фонарики, на фонтанах и в бассейнах включилась подсветка. Багровый закат раскрасил недвижное море в самые неожиданные цвета, заставив его засиять чистым золотом. Я прижалась лбом к стеклу, и разноцветные фонарики вдруг засверкали звездочками, преломившись в непрошеных слезах... И улица вновь превращалась в волшебную загадочную страну, в которой никогда не происходит ничего плохого.

«Интересно, почему такое сильное чувство обиды? Ты же с первой минуты знала, что это сплошное вранье. Знала, что ему нужно, чему ж удивляться?»

— Антон! — вдруг опомнившись, воскликнула я. — Без двух минут десять! Я вам совсем забыла сообщить, что мы в компании наших новых и старых друзей отправляемся в какой-то совершенно чудесный ресторан! Выше голову, Антуан!

Антуан, в свете последних новостей ничего подобного не ожидавший, издал звук, который, будь он произнесен русским, я назвала бы кряканьем.

— Но... Алья... — он запнулся, — нужно ли это? И потом, мой глаз...

— У вас чудесный глаз, Антуан! — пропела я. — К тому же весь курорт знает вашу печальную историю. Так что прятать ваш фингал совершенно ни к чему. Да нам и прятаться нельзя, это будет выглядеть подозрительно.

Пришлось Антуану со мной согласиться. Я отправилась переодеваться, почти обретя душевное равновесие и обычное спокойствие. Пока переодевалась, с чувством исполнила «Ночь светла. Над рекой...». В дверь осторожно постучали.

— Войдите! — крикнула я, застегивая ремешок босоножки.

Дверь открылась, я подняла голову и увидела перед собой Виталия. Похоже, в первое мгновение я не сумела справиться с лицом. Но, быстро взяв себя в руки, улыбнулась:

— Виталий?

— Прекрасный голос. Как у райской птицы...

Райская птица, пожалуй, более напоминала павлина из

мультфильма о бароне Мюнхгаузене, но я поверила.

— Я вдруг подумал, может быть, вы забыли, о чем мы договаривались... — Он несколько суетливо взмахнул рукой и словно опомнился. — Как дела у месье Антуана? Полина очень беспокоится...

— Это она тебя послала? — насмешливо спросила я.

— Нет. — Он улыбнулся, проглотив колкость. — Алевтина, нам необходимо поговорить...

— Но у нас нет времени. — Я поднялась и быстро вышла в коридор, Виталий послушно вышел вслед за мной. — Не люблю, кода меня ждут... Мы можем идти. Антон, вы готовы?

Я не успела поднять руку, чтобы постучать в дверь его номера, как она открылась и появился Антуан, умопомрачительно элегантный, если не считать синяка под глазом. Увидев Виталия, он широко заулыбался, пожал протянутую руку и, смеясь, ответил на вопрос о самочувствии. У меня отлегло от сердца. Я опасалась, что Антуан может как-то себя выдать,но он оказался таким блестящим актером, что оставалось только позавидовать.

Встретившись в условленном месте с остальными членами нашей небольшой компании, мы потратили минут десять, слушая пререкания Галины Денисовны и Кузьмы Григорьевича по поводу того, как лучше добраться до заветного ресторана. Настроенная подобными серьезными сборами на долгую дорогу, вероятно, по пересеченной местности, я была страшно удивлена, когда через пять минут Галина Денисовна остановилась и, с гордостью показывая на небольшую неприметную вывеску, объявила:

— Вот мы и пришли!

С улицы ресторан совсем не производил впечатления райского места. Я скорее назвала бы его кабаком. Массивные деревянные двери, обитые толстыми полосами железа, потемнели от времени и, вероятно, от рук посетителей. С трудом оттянув на себя одну створку, Кузьма Григорьевич приглашающе махнул нам рукой. Вниз вела крутая каменная лестница. Освещение на ней было, прямо скажем, так себе, так что спуск был сопряжен с определенным риском.

— Ой! — боязливо пискнула Полина. — Подвалы Мюллера!

— Ну, — громыхнула за моей спиной Галина Денисовна. — Чего все встали-то? Вот ведь молодежь пошла! Спуститься здесь — не фокус, фокус — подняться, когда напьешься!

Она, решительно отодвинув всех плечом, начала спускаться. Мы дружно рассмеялись и потянулись следом за ней, судорожно пытаясь уцепиться за стены. Преодолев спуск, мы очутились в большом полутемном зале.

Наши новые знакомые были абсолютно правы: ресторан был замечательным. Низкие, словно в старинном замке, своды, мебель под стать входной двери — массивные потемневшие деревянные стулья, столы с замысловатыми витыми ножками, бордовые бархатные портьеры, тяжелые, оплывшие воском медные подсвечники. Стены украшали рыцарские доспехи. При более тщательном осмотре мы обнаружили еще два небольших уютных зала.

— Ах, — пролепетала наша фея, — мы словно в волшебном замке!

Кузьма Григорьевич довольно прогрохотал:

— Ну! А мы что говорили!

Акустика в ресторане была потрясающая. И немногочисленные посетители испуганно уставились на нас.

— Тихо! — цыкнула на него супруга. — Что ты как труба иерихонская! Гляди, вон человек чуть не подавился!

Это уж Галина приврала, но Кузьма Григорьевич присмирел, правда, ненадолго. Мэтр, решивший, что мы и вправду можем перепугать всех клиентов, любезно предложил нам места в одном из малых залов, на что мы с удовольствием согласились. Окон там, конечно, не было, зато был большой аквариум.

—-Угадайте, — таинственно склонившись к середине стола и сделав круглые глаза, спросила Галина Денисовна, — какая здесь кухня?

Все принялись наперебой гадать.

Занимались гаданием до того самого момента, пока официант не принес меню.

— Испанский! — удовлетворённо произнес Виталий, заглянув внутрь. — То-то у меня здесь все мысли об инквизиции!

— На горячее — испанский сапог! — засмеялась я.

Галина Денисовна с мужем сияли как именинники. Им

очень польстило, что всем здесь так нравится.

— Да, но вот как же заказывать? — Полина сморщила носик. — Меню-то на испанском!