Второй крюк подцепил Огадая за ноги. Рывок… Хан упал. Противник набросился сверху. Сорвал шлем. Отшвырнув один из своих крючьев, нанес короткий и быстрый удар. Двумя пальцами. Куда-то в область шеи.

И великий хан умер. Так, во всяком случае, показалось Бельгутаю в первый момент. Потом он увидел искаженное судорогой лицо Огадая, оскаленный рот, глаза, полные боли и ненависти. Нет, Огадай не мертв. Он тоже обездвижен.

А Хейдорх? Что стало с ним?

Бельгутай не мог повернуть головы, но, скосив глаза, все же увидел, что происходило у союзников. Тоже ничего хорошего.

К императору почти пробился ханец, вооруженный длинной цепью с тяжелым граненым наконечником на конце. Хотя нет, не ханец. Это был не воин-мужчина. Девчонка! Гибкая, юркая и стремительная, как дикая кошка. Тоже с налобной повязкой, на которой поблескивал металлический глаз.

Ловко вращая на цепи свой снаряд, она свалила двух телохранителей Хейдорха, схлестнулась с остальными.

Девчонка-воительница крутилась и вертелась, как безумный дервиш из хорезмийских земель. Она то подставляла под цепь руку, тем самым увеличивая скорость и резко меняя направление удара, то подсекала противников, то выбрасывала увесистое острие далеко вперед и, нанеся удар, тут же отдергивала груз к себе, не давая цепи запутаться во вражеских телах.

Девка раскручивала свое звенящее оружие в вертикальной и горизонтальной плоскости, не позволяя дотянуться до себя и сбивая с ног любого, кто оказывался на ее пути. Гремели щиты, звенел металл, хрустели кости…

В конце концов девчонка расчистила дорогу к императору. Хейдорх, обнажив меч, попытался обороняться, но гудящая цепь захлестнула и вырвала клинок из его руки. А затем, словно змея, опутала и повалила на землю его самого.

Что нападавшие сделали с Хейдорхом, Бельгутай не разглядел. Но вскоре и германский император тоже лежал без движения на темном песке. Ханьские богатуры подогнали от коновязи двух лошадей. Пара мгновений — и поперек седел переброшены тела Огадая и Хейдорха. Двое из нападавших — тот, кто орудовал крюками, и девчонка, вооруженная цепью с грузилом, — вскочили на коней.

Проклятье! Стиснув зубы, Бельгутай снова попытался встать. И снова не смог.

На вершину холма уже поднимались конные и пешие воины. Не зря, выходит, он скатил вниз барабан. Но все же подмога немного запаздывала.

Уцелевшие в стычке ханьцы, ринулись в бой, прикрывая отступление двух всадников с ценной добычей. Их заслон, правда, смяли массой, но драгоценное время было потеряно.

Парализованный Бельгутай уже не мог видеть, как похитители галопом слетели с холма, огибая по широкой дуге урусского коназа-шамана.

Знакомый низкий звук прорвался сквозь пронзительный вой колдовского смерча. Кажется, где-то за спиной прогромыхал большой барабан Огадай-хана. Странно прогромыхал — громко, но бестолково. Это не похоже на сигнал. Но тогда в чем дело?

Тимофей оглянулся. А ведь точно барабан! Он скатился с вершины холма и повалился в темный песок где-то на середине склона. Уронили его там наверху, что ли? Свиты Огадая и Феодорлиха видно не было. И ничего не слышно из-за проклятого смерча. Судя по всему, хан и император отступили за шатры ставки. Или вовсе ушли за холм. Предпочитают не рисковать? Или просто берегут уши?

— Княже?!

Тимофей покосился на Угрима. Князь тоже должен был услышать барабан. Но никаких признаков беспокойства по этому поводу он пока не проявлял. Угрим даже не обернулся. То ли не мог. То ли не хотел. Князь был поглощен битвой за Тропу и, похоже, не желал отвлекаться. Тимофей же теперь нет-нет да и поглядывал на холм. На всякий случай.

Оказалось — не зря.

Некоторое время спустя сзади появились два ханьских всадника. Он так и не понял, как они проникли в лагерь. Одно Тимофей знал наверняка: эти двое точно пришли не с Тропы. И это было уже посерьезнее оброненного барабана.

— Княже! — позвал Тимофей.

Угрим снова не счел нужным оборачиваться. Князя по-прежнему интересовал только магический поединок. Ну да, наверное, это было важнее.

А ханьцы между тем гнали коней на смешанные ряды татарских и латинянских воинов. Неужели надеются прорваться к Тропе? И что, интересно, у них там переброшено поперек седел? Тюки какие-то, что ли? Тимофей присмотрелся. Нет — полоняне! И притом какие!

Когда всадники приблизились, Тимофей узнал в пленниках Феодорлиха и Огадая. Ну, крысий потрох, и дела творятся у них в тылу!

С холма за похитителями скакали еще несколько всадников. Татары, латиняне. Погоня.

— Княже! — в который раз уже позвал Тимофей.

И опять — никакого ответа от Угрима.

Зато ханьский колдун отреагировал незамедлительно. Бесермен протянул к беглецам руки. Завывающий вихрь устремился навстречу похитителям.

До сих пор смерч рвал в клочья лишь тех, кто пытался приблизиться к Тропе. Теперь же он атаковал сам. Смерч прошелся сквозь плотные ряды рыцарей и нукеров, как нож сквозь масло. Разметал конных и пеших воинов. Втянул в себя ханьских всадников. Поднял обоих в воздух. Однако не растерзал их, а оградил защитной стеной из пыли, песка, пепла, крови, плоти, перетертого железа и магии. Увлек за собой и коней, и наездников, и лежавшую поперек седел добычу.

Вихревые потоки отшвырнули в стороны пущенные вдогонку стрелы. Темная воронка была уже почти у самой Тропы, когда кто-то из воинов Огадая, гнавшихся за похитителями, выскочил ей наперерез. Кочевник крутнул над головой аркан.

Неужели безумец рассчитывает…

Точно! Смелый, но безрассудный поступок.

Бросок…

Петля аркана влетела в колдовской вихрь. Но ни захлестнуть, ни остановить никого она, конечно же, не смогла. Что может сделать аркан там, куда не проникают даже стрелы?

Прочная веревка из конского волоса намоталась на вращающееся воздушное веретено.

Рывок…

Татарского всадника сдернуло с коня вместе с седлом, к которому был привязан аркан. Нога степняка запуталась в стремени, и бедолагу поволокло по спекшемуся песку за гудящей воронкой.

Угрим вскинул руки. Но волшба почему-то не сорвалась с его пальцев.

Князь замер. Тимофей сжал кулаки.

Ну, бей же княже! Бе-е-ей!

Странная заминка… Уходят драгоценные мгновения. Уходит враг. И утаскивает за собой пленников.

Все! Ушли. Ушел.

Утащил.

Ханьский колдун отступил на Тропу. Туда же втянулся и смерч. И всадники внутри него. И добыча всадников. И смельчак, заарканивший магический вихрь, тоже.

Пронзительный вой оборвался. Внезапно наступившая тишина оглушила и зазвенела в ушах.

Тропа закрылась.