– Ты вообще знаешь, что это такое, маленький трудоголик?

– Эй! Во мне нет ничего маленького.

О, это я знаю, Дрейк. Очень хорошо знаю. Мысленно я обмахиваю себя, вспоминая его большой член, упирающийся мне в зад.

– Ладно-ладно. – Я успокаивающе вскидываю руки и вспоминаю, какие у него сегодня были назначены встречи.

– После полудня у тебя запланирована пара телефонных звонков, которые можно сделать и попозже.

– Можно, но мне это не нравится. Все-таки времени у нас не так много.

– Не совсем. Мне кажется, ты сам создаешь эту спешку.

Я смотрю на него, пока он размышляет, не послать ли меня к черту и не отправиться ли в офис пешком, но что-то в его лице меняется, он внезапно вздыхает и уголки его губ приподнимаются.

– Ты переворачиваешь мою жизнь с ног на голову, моя дорогая, ты это понимаешь? – сдается он.

«И ты мою тоже», – думаю я.

– Это «да»?

– Ага, но только в этот раз.

– Ладно. Давай тогда спустимся в квартиру, пока не заработали солнечный ожог в такой-то жаре.

Это лето точно попадет в историю как самое жаркое, а еще даже не август.

На кухне я ищу ингредиенты для омлета, а Дрейк стоит, опираясь на кухонный островок. В одной руке чашка кофе с надписью «Я уже поняла, мне просто все равно», а другой он подпирает подбородок и следит за каждым моим движением. Он кажется невозмутимым, но его пальцы постоянно стучат по чашке с кофе, словно ему сложно расслабиться.

Мы не обсуждали признания о своем прошлом, да и не стоит, потому что все уже сказано. По крайней мере, мне так кажется. Мы с Дрейком никогда не сможем быть просто коллегами, друзьями или соседями, но и ярлык вешать на нас тоже нельзя. Что бы между нами ни происходило, мы найдем компромиссное решение.

Под песню группы Queen я достаю яйца из холодильника.

– Почему у тебя в плейлисте только позитивные песни твоей любимой группы? – спрашивает Дрейк, глядя на дисплей.

– Потому что я не могу слушать грустные песни, когда мне хорошо. Те, когда уже было известно, что Фредди[14] смертельно болен. Последние хиты все мрачнее, что логично… Ты тоже фанат Queen? – спрашиваю я. Помню, что ему нравится Майли Сайрус, но это все, что я знаю о его музыкальном вкусе.

– Да, я люблю их музыку, но не назвал бы себя большим фанатом.

– Только не говори об этом Грейс. Она будет наставлять тебя на путь истины, пока ты тоже не станешь на них молиться.

– Ладно, запомню. Какая твоя любимая песня?

– У меня их несколько. «Love of my life», «I want to break free» и «Innuendo».

– Мне они тоже нравятся. То, что Фредди Меркьюри покинул нас так рано, – настоящая потеря. Только представь, сколько еще потрясающих песен он мог мы написать.

– Лучше не надо. Это все так печально, – говорю, а в голове всплывают воспоминания из детства. – Знаешь, мой папа большой фанат рок-музыки. С самого детства в доме всегда играла музыка. Рок или латиноамериканская – все равно, главное, чтобы играла. Ему нравятся Bee Gees, Beatles и, прежде всего, Queen. Я благодарна ему за любовь к этим прекрасным творцам.

Сама не желая того, я начала говорить о папе, хотя знаю, что у Дрейка с его отцом связаны не самые хорошие воспоминания. Но кажется, его это не задевает, и я испытываю облегчение.

Дрейк собирается что-то спросить, но тут из моего телефона доносится «Teenage Dirtbag» группы Weezer. Дрейк улыбается мне, потому что понимает, на кого я поставила этот рингтон.

– Пейси, да? – спрашивает он и, судя по его взгляду, не сомневается в ответе.

– Угадал. – Я подмигиваю ему и ищу свой телефон.

– Привет, женщина мечты.

– Привет, чудак. Что случилось?

– Ничего особенного, соскучился по твоему сладкому голоску.

– Не пори чепуху. Я хорошо тебя знаю и чую, что пахнет горелым. Так что тебе надо?

– Ты можешь познакомить меня с моделью? Я выписал парочку, которые мне подходят.

– Ты дурак, Пейси, но ладно. Я возьму тебя с собой на следующие съемки, можешь там поохотиться. Но не обижайся, если охранники выдворят тебя за приставания к моделям.

– Чудненько. Спасибо, Эдди, ты лучшая.

– Без проблем, – смеюсь я и украдкой смотрю на Дрейка, который все еще бросает на меня соблазнительные взгляды. Я подмигиваю ему, прежде чем вернуться к Пейси и попрощаться с ним.

После завтрака мы, как и собирались, едем в офис и пытаемся сделать все то, что не успели утром. Послезавтра мы отправляемся в Дубай и, согласно плану, останемся там две недели. Только когда Дрейк уходит, а я направляюсь домой, то наконец чувствую, что мое сердце снова успокаивается. В его присутствии оно ведет себя как безумное. Его сердце тоже колотилось как безумное, когда я обнимала его прошлой ночью. Неужели он что-то ко мне испытывает?

Наступает утро пятницы. Водитель Дрейка Бруно приезжает за мной как раз в тот момент, когда мы обнимаемся и прощаемся с братом. Я уже слышала о водителе Дрейка, но лично мы еще не встречались.

– Доброе утро, мисс Грант, – учтиво приветствует он меня.

– Взаимно, но, пожалуйста, не нужно так официально. Меня зовут Эддисон. – Я протягиваю ему руку, после того как он укладывает мой чемодан в багажник.

Сильный порыв ветра бросает волосы на лицо, так что я убираю свою львиную гриву в хвост и поправляю юбку. Сегодня на мне асимметричная черная юбка из легкой мягкой ткани, к ней оранжевая закрытая рубашка и свободный черный пиджак. Я элегантная и дерзкая благодаря моим оранжевым, убийственно высоким каблукам и соответствующей помаде.

Увидев меня в этом наряде, Тэйлор сфотографировала меня и спросила, можно ли выставить фото в блог теперь, когда все знают, что я модель. Я разрешила, и она обняла меня, а потом Дэниел помог мне спустить чемодан. Я все еще не могу поверить, какое облегчение испытываю теперь, когда тайна стала явью, как спокойно можно отныне говорить о моем большом секрете, словно его никогда и не было.

Бруно открывает мне дверь, и я вижу на заднем сиденье Дрейка, уставившегося в телефон. Он поднимает взгляд и улыбается мне. Быстро осматривает, пока я усаживаюсь рядом с ним.

– Выглядишь ярче солнца, дорогая, – замечает он, что на его языке означает «Доброе утро, рад тебя видеть».

– Спасибо, ты тоже выглядишь аппетитно, – дразню я в ответ.

– Не сдерживайся. Дрейка хватит на всех.

– Идиот, – хихикаю я, качая головой.

– Правда, Эддисон, – внезапно серьезно говорит он. – С каждым днем ты все прекраснее.