отряда А. И. Инчин, который в 1943 году написал песню «Партизанская кавалерийская». Он вспоминал, что мелодия песни родилась у костра после недавнего боя, под шелест листьев. Суровая романтика партизанской жизни вдохновила его, и так появились слова и мелодия новой песни. «У меня была гитара, я начал наигрывать мотив, а товарищи подхватили его». Инчин также рассказал, что аранжировку позднее сделал композитор-любитель А. Швид [Богемская 1995: 93].

Примеры из партизанской жизни подтверждают, что и текст, и мелодия бытовали в различных вариантах. Имеется сообщение, что два отряда, которые пели один и тот же текст на разные мелодии, при встрече либо из двух вариантов выбирали лучший, либо комбинировали третий [Богемская 1995: 93–94]. Необыкновенный композитор-любитель работал в осажденном Ленинграде. Десятилетний Герман Окунев, ученик музыкальной школы (впоследствии он учился у Шостаковича и Евлахова и стал профессиональным композитором), писал песни, в том числе о Ленинграде, которые звучали по радио. Он исполнял их также на концертах и за участие в шефской работе был награжден медалью «За оборону Ленинграда». В ту пору ему было 12 лет [Богемская 1995: 105]. Неясно только, писал ли он тексты сам или использовал чужие.

Из текстов песен, опубликованных в сборниках, явствует, что их содержание отражало реальный жизненный опыт. Нестьев писал, что многие тексты фронтовых поэтов содержат конкретные описания, почти документальные. Очень часто упоминаются названия деревень, рек, озер и городов, мимо которых проходил отряд или где велись бои. Это особенно характерно для песен, предназначенных для собственных полков или дивизий. Младший политрук Пойдененко поет о валдайских лесах, а младший лейтенант А. Черенков в своей «Боевой Сибирской» – об Алтае. Поэт из Карелии Г. Тураев с чувством рисует картины родной Карелии [Алексеева 1978: 31].

Большая часть этих песен не была опубликована, их удалось обнаружить уже после войны в письмах или альбомах, а также благодаря записям на восковых валиках. Очевидно, что люди выражали в этих песнях пережитый ими лично опыт. Содержание варьируется: оно бывает довольно оптимистическим, когда речь идет о надежде на встречу, о весточке домой, о перекуре с приятелем или о совместном пении на привале, а бывает и крайне трагическим, когда речь идет о сожженных деревнях, о гибели родных, о попытке позвать медсестру, чтобы не умереть в одиночестве. В одной песне поется о матери, которая потеряла всех троих сыновей, оделась в траур и сидит у окна. Эти песни, вновь ли написанные, переделанные из известных песен или ставшие ответом на них, помогали людям выразить свои чувства, описать события, свидетелями которых они были, и излить душу в печали, гневе или надежде [Свитова 1985; Пушкарев 1995].

Критическая оценка песен и споры вокруг них

Независимо от того, писалась ли песня для конкурса, на заказ или для фильма, ей надлежало пройти процедуру утверждения перед началом дистрибуции. Если песня не являлась победительницей конкурса, ее обычно рассматривала одна из комиссий Союза композиторов. Большинство военных песен поступали в Оборонную комиссию, преемницей которой стала Военная комиссия. Некоторые песни и произведения крупной формы поступали в Творческую комиссию. В этих инстанциях представленные композитором песни обсуждались и решалась их дальнейшая судьба. Чаще всего песни отвергались либо авторам предлагалось их исправить и подать для повторного рассмотрения. Некоторые песни направлялись на публикацию или рекомендовались к концертному исполнению и трансляции по радио. На заседаниях комиссий, которые рассматривали конкретные песни, редко затрагивались теоретические вопросы, за исключением разве что жанров некоторых песен.

Форумами, на которых обсуждались более общие вопросы, связанные с музыкой, песней и их ролью в военное время, являлись конференции и пленумы. Союз композиторов провел за годы войны ряд таких мероприятий. Они продолжались по нескольку дней, на них могли присутствовать поэты и представители других организаций, имеющих отношение к музыке. Союз писателей или Центральный дом работников искусств также проводили конференции и пленумы, где могли обсуждаться песни, но Союз композиторов занимался песней самым непосредственным образом. Как правило, в повестку дня конференций включались все музыкальные жанры, но в 1943 году была проведена четырехдневная конференция, целиком посвященная только песне. (Я использовала архивные материалы пяти конференций Союза композиторов: апрель 1942 года, апрель 1943 года, июнь 1943 года, март 1944 года и апрель 1944 года. В протоколах и других источниках упоминаются также другие конференции, в том числе конференция в Союзе писателей, но по ним никаких документов найти не удалось). Обычно конференция открывалась докладом, с которым выступал член Президиума Оргкомитета (хотя в архивах тексты этих вступительных докладов не обнаружены), затем следовали прения. Каждый год программа конференции менялась в связи с изменением военной обстановки. В апреле 1942 года дебаты отражали атмосферу перехода от одного этапа войны к другому. Была высказана обеспокоенность поведением некоторых композиторов, например Дунаевского, который мало пишет после начала войны. Был также сформулирован запрос на простые, но благородные песни для разных фронтов, которые выразили бы чувства советских людей – гнев, жажду мести и ненависть к врагу. Лирические песни признавались необходимым средством моральной поддержки, однако предпочтение отдавалось сочинениям боевого и героического характера. В ряде речей воздавалось должное мужеству композиторов, которые провели трудную зиму в Москве. Некоторые из оставшихся в Москве композиторов не были упомянуты в основном докладе и восприняли это как пренебрежение (стенограмма открытой конференции Оргкомитета Союза советских композиторов, 27.04.1942. РГАЛИ. Ф. 2077. Оп. 1. Д. 57).

Пленум, прошедший в июне 1943 года, был посвящен песням и их роли в военное время. Он продолжался четыре дня, на нем выступили представители различных организаций. Во всех выступлениях выражалась озабоченность, что песенное творчество переживает спад. Часть выступавших объясняла его тем, что композиторы переключились на более крупные формы, но другие приписывали этот феномен лености и высокомерию композиторов. Особой критике подвергся Фрадкин за то, что после «Песни о Днепре» почивает на лаврах и написал только «пошлый вальс» (речь шла о «Случайном вальсе»). Кац, Лепин и Морозов также попали под удар за то, что критикуют других, в то время как сами работают не в полную силу. Несмотря на подобные взаимные обвинения, красной нитью пленума проходил призыв к тому, чтобы критика становилась продолжением творческого процесса. Прозвучал также призыв к более тесному сотрудничеству между композиторами, поэтами и артистами, а также организациями, ведающими распространением музыки. Поскольку этот пленум был посвящен исключительно песне, в дебатах и обсуждениях связанные с ней вопросы были разработаны более подробно.

Многие проблемы обсуждались не только на этом пленуме, но дискутировались на заседаниях композиторов в течение всех военных лет. Неизменно горячие