— у небоскреба, где размещались конторы различных фирм. Буллит поднялся на пятый этаж. В конторе по продаже домов и земли секретарь осведомился о фамилии посетителя и провел его к хозяину. Тот вместо приветствия проквакал:

— Мистер Буллит, я могу уделить вам шесть минут. Что интересует вашу газету?

— Сэр, — в том же телеграфном стиле ответил Буллит. — Мы публикуем серию статей о лучших людях нашей страны. Один из них — отважный летчик Джулиан Харвей, он живет у нас в Майами. Вы были его школьным приятелем. Что вы можете сказать о нем?

Ральф Буллит с профессиональным видом открыл свой блокнот и приготовился писать.

Хозяин кабинета завозился в кресле:

— Я давно не встречался с Джулианом. Мы виделись с ним в последний раз, когда он прилетел после войны из Германии. Хм... Он был крепким и решительным парнем. И не признавал слабых. Всегда любил приключения и бешеную скорость.

— Что-нибудь конкретное, сэр, — попросил Буллит. — Какие-нибудь факты...

— Факты? Хм... Вот я помню, например, как он себя отлично показал в том деле с аварией...

— С аварией?

— Он не рассказывал вам? Ему тогда купили первый автомобиль. И мне тоже. Это было в предпоследнем классе. И мы удирали за город. Он обычно ездил с Робертом — это был его друг.

Однажды они ехали на загородную виллу. Харвей вел, как всегда, машину на сумасшедшей скорости. Внезапно — вы же, наверное, знаете, это начинаешь чувствовать подсознательно — Харвей (он потом нам рассказывал в классе), еще ничего не видя, почуял опасность и, распахнув дверцу, выпрыгнул из машины до того, как она перевернулась. Очень смелый был парень...

— А друг его?

— Роберт? Роберт погиб. Тогда еще некоторые в классе пытались осуждать Харвея... Но он просто не обращал на них внимания. Все же знали, что он не был трусом. А то, что он выпрыгнул, — инстинкт самосохранения, не так ли?

В дверях показался секретарь:

— К вам посетитель, сэр. По поводу участка во Флориде.

— Хорошо, я приму через две минуты.

С лица хозяина исчезло оживление, вызванное воспоминаниями о детстве. Протянув Буллиту рекламный проспект своей фирмы, он деловым тоном заявил:

— Я надеюсь, мистер Буллит, в статье будет указано, что моя фирма пользуется солидной репутацией, что у меня выгодно покупать земельные участки и дома в кредит. Если это будет сделано, автор может рассчитывать на специальное вознаграждение. — Хозяин поднялся, давая понять, что разговор окончен. Прощаясь, он спросил: — Еще с кем из старых друзей Харвея вы собираетесь встретиться? — В голосе его Буллит уловил ревнивые нотки.

— Да, он говорил еще о некоем Флетчере, — назвал Буллит фамилию, подсказанную теткой Харвея, и вопросительно посмотрел на собеседника.

— А, Томми, — протянул тот пренебрежительно. — Да. Томми у нас неудачник...

Что он имел ввиду, журналист узнал, попав в небольшую гостиницу, где Томми Флетчер служил портье. На вид это был мужчина лет пятидесяти, с интеллигентным лицом.

— Так вы были у «лягушонка»? — спросил он, усаживая посетителя возле себя. — Неужели он обо мне вспомнил? Харвей? Ну как же, мы с ним проводили все время. И после окончания тоже. Вы хотите знать, как мы кончили колледж? Я бы не сказал, что мы искали себе работу. У моих стариков была макаронная фабрика, а Джулиан жил на деньги дядюшки. Но его все время злило, что он не может сам распоряжаться этими деньгами.

Буллит подвинулся ближе к портье и доверительно спросил:

— Вы не вспомните какой-нибудь случай?

— О, сколько угодно, — ответил Флетчер. — Вот, например, когда дядюшка дал ему деньги лишь на небольшую яхту. Ах, как Джулиан бесился! Вы знаете, когда дело касалось его желаний, он становился прямо одержимым.

Вы не подумайте, что он был глуп. Наоборот, кончил школу с высоким «интеллектуальным коэффициентом». Он развивал такие блестящие идеи, как ему разбогатеть, что, будь у него деньги для осуществления этих идей, он сейчас был бы миллионером. Как всегда, мистер Буллит, вопрос упирается в деньги, не правда ли? Если бы моих стариков не пустили по миру конкуренты, я бы тоже не сидел здесь, а делал бы деньги. Но у меня всегда было мало фантазии... Хотя вы помните этот анекдот: у одного миллионера спросили, как он разбогател, а он ответил: «У меня не на что было жить. Но у меня были идеи, я был энергичен. Как-то однажды я решил разбогатеть. На последние два пенса я купил два апельсина и выжал из них сок. Я бы продал этот сок за шесть пенсов и снова купил бы уже четыре апельсина... Но в это время пришло известие, что умерла моя тетушка и оставила мне двадцать миллионов долларов. Так, благодаря моей энергии, я стал миллионером».

Портье невесело усмехнулся.

Буллит закрыл блокнот. По-видимому, из Томми Флетчера уже ничего больше не выжмешь о Харвее. Лишь напоследок он спросил:

— После войны вы не встречались с мистером Харвеем?

— Нет, как же, однажды он заходил ко мне. Он все-таки добился своего. У него была роскошная океанская яхта. Он пришел на ней сюда, в Нью-Йорк. Только я слышал, она утонула...

— Да, — сказал Буллит. И тут же осекся. Переспросил: — Когда, вы сказали, это было?

— После войны в Корее. Он привез оттуда кучу денег и купил именно такую яхту, о какой мечтал в юности.

— Вы видели ее?

— Ну как же, он катал нас. Я тогда был еще на высоте, при деньгах, и мои друзья не забывали меня.

— Вы не помните, яхта, кажется, называлась «Торбатрос»? — продолжал спрашивать Буллит.

— Нет, что вы, сэр. Она называлась... Как же она называлась... «Вали...» В общем, что-то в этом роде. Но только не так, как вы говорите... Нет, нет...

Что связывает друзей?

Как найти друга?

Примерно так, по данным американских журналистов, шли поиски материалов о Джулиане Харвее. По этим отдельным строчкам можно представить себе, как день за днем росли в мальчишке, а потом в юноше Харвее расчетливость, жестокость, уверенность в том, что только сильный человек может верховодить всеми и быть независимым…

И день за днем подросток убеждался, что его физическая сила, уверенность в себе стоят очень мало: он же не мог рассчитывать на богатое наследство. Уже мальчишкой Харвей стал, видимо, подумывать о