в поле богатыршу-поляницу и вступил с нею в бой. Она его победила; посадила к себе в карман, но потом вышла за него замуж. Теперь же этот богатырь, уезжая один раз на подвиги, говорит своей жене: если он не вернётся после назначенного срока — значит, он убит или умер, и она может выходить замуж за кого хочет, только бы не за богатыря Алёшу Поповича. Срок проходит, и жена Добрынина выходит замуж, но именно за Алёшу, который успел обмануть её, уверив, что муж её умер. Но во время свадебного пира Добрыня возвращается, жена узнаёт его и тотчас же, бросив Алёшу, переходит к нему.

Такова полная история Добрыни со всеми её подробностями, разбросанными по многочисленным нашим песням.

Никто у нас никогда не сомневался в том, что герой этих песен — лицо самого чистого русского происхождения. Наш народ, поющий эти песни, также издревле привык считать Добрыню одним из самых настоящих, коренных богатырей своих.

Наши исследователи сближали этого богатыря с Добрыней летописей, дядей князя Владимира, не сомневались в том, что у нас тут перед глазами подлинное изображение древнерусского князя со всеми характерными его особенностями. Некоторые из них делали из песен очень точные и подробные выводы о Добрыне. "Добрыня, — говорит Хомяков, — тип удалого наездника нашего. Кажется, в нём воображение народных поэтов олицетворило дружину варяжескую. Он — дружинник высокого происхождения, он ищет приключений ради самих приключений. Более смелый наездник, чем сильный воин, он всегда подвижен, всегда молод; но русское чувство дало беззаботному богатырю мягкость и человеколюбие, которое резко отделяет русского от татарина, равно жестокого как к иноплеменным, так и к своим товарищам и подданным". "Добрыня, — говорит К. Аксаков, — дядя Владимира по летописям и племянник его по песням. Самое название, Добрыня, уже обрисовывает нрав этого богатыря, и точно, доброта и прямодушие — его отличительные свойства". "Благородство по происхождению Добрыни, — говорит г. Безсонов, — его боярство, видны повсюду, даже в этом постоянном отечестве, Никитич, в этом "дородстве", которое преимущественно ему приписывается. Особенное благородство разлито и во всём его образе: мягкость в отношениях, изящество в приёмах, рыцарство в подвигах. Добрыня — наш Гектор, наш Милош". "Вежливость и образование Добрыни, — говорит г. Буслаев, — соответствуют его княжескому происхождению. Первоначально эпос воспевал в нём, вероятно, брата Малуши, клюшницы Ольгиной, от которой родился князь Владимир".

Все эти исторические и психологические соображения были бы, может быть, очень хороши и глубоки, если б имели хоть сколько-нибудь прочное основание. Но этого нет. Богатырь Добрыня и его похождения — происхождения вовсе не русского. Они пришли к нам из Азии.

Сравнивая наши песни о Добрыне с поэтическими произведениями Востока, мы прежде всего замечаем, что в наших песнях о Добрыне уместилось, с некоторыми небольшими изменениями, повествование об одной из знаменитейших и величайших мифических личностей древнего Востока. Наш Добрыня — это не кто иной, как индийский Кришна, одно из воплощений (аватаров) бога Вишну, одного из трёх лиц индийской мифологической троицы. Похождения нашего Добрыни — это не что иное, как те же самые рассказы (только урезанные и сокращённые), которые посвящены описанию похождений Кришны в особой индийской поэме, известной под именем Гариванса. Но наши рассказы соответствуют лишь некоторым эпизодам жизни Кришны, преимущественно из времени его младенчества и первой юности. События зрелого возраста Кришны не перешли в наши песни.

В Гаривансе рассказывается о рождении и молодости Кришны (Гари) следующее.

В городе Матхур (в северо-западной Индии) царствовал царь Канса из породы Асуров (злых богов). Знаменитый отшельник, старец Нарада, предсказывает ему, что восьмой ребёнок, имеющий родиться от Деваки, его родной тётки с отцовской стороны, будет причиною его погибели и сядет на его престол. Эта Деваки замужем за Васудевой, сборщиком даней царя Кансы. Получив грозное известие это, Канса принимает меры, чтоб все восемь детей Деваки не остались живы, и ему удаётся умертвить первых семерых ещё зародышами. Но восьмой — Кришна, воплощение бога Вишну, — этого уже не достигает рука царёва. Рождение его совершается тайно от Кансы и сопровождается особенными знамениями. "В ту минуту великолепной ночи, — говорит Гариванса, — когда стал воплощаться Вишну, моря заколебались, горы задрожали до самых основ своих, разные огни заблистали: Джанарддана (Вишну) показывался на свет. Потом ветры стали дуть спокойно, волнение стихий кончилось, звёзды засверкали на небе: Джанарддана родился. Небесные барабаны зазвучали с силою, дождь из цветов начал падать с неба, небесные музыканты (Гандхарвы) и небесные девы (Апсаразы) прославляли будущего победоносца. Весь мир был осчастливлен его рождением". По повелению богов и для того, чтобы спасти маленького Кришну от преследований Кансы, Васудева тотчас же после рождения Кришны берёт его и относит к пастуху Нанде, которого жена, Ясода, родила в эту же самую ночь. Он тайно оставляет его там, а вместо него уносит с собой новорождённую девочку; но и Нанда и Ясода навсегда остаются в полном неведении о подмене. После того Васудева объявляет Кансе, что восьмой ребе нок родился у его жены. Канса прибегает со своей свирепой стражей грозным голосом требует новорождённого младенца и, схватив девочку за ногу, расшибает ей голову о пол. Но несчастное маленькое создание не погибло: девочка превращается в божественную деву, которая поднимается на небо, пророча Кансе его погибель.

Между тем в тот же самый день, только немного пораньше, у другой жены Васудевы, именем Рогини, также родился сын. Это — Санкарша на (или Баларама), старший брат и будущий постоянный сподвижник Кришны. Из предосторожности против Кансы Васудева велит пастуху Нанде переселиться со всем семейством в другую страну, а именно во Враджу, где живёт Рогини с Санкаршаной: этого старшего сына своего Васудева также отдаёт на воспитание в семейство Нанды. Таким образом, оба брата растут вместе, не зная о родстве своём. "Оба ребёнка, — говорит Гариванса, — исполненные совершенства и грации, стали вместе учиться ходить. Кришна и Санкаршана никогда не расставались, они были точно одно и то же тело. Они следовали одним и тем же правилам, спали в одной постели, сидели на одном стуле, носили одинаковые платья, получали одинаковое воспитание… Семь лет они оставались во Врадже, пасли телят, бегали по лесам и оглашали их приятными звуками, которые умели извлекать из листьев. Ни с чем нельзя сравнить красоту их лица; из павлиньих перьев они наделали себе браслетов, на голове носили