лишения! Сбежит при первой же возможности и ребенка твоего заберёт! Еще и отсудит! Богатые все такие, Нил!

— Ну а она не такая. Хватит, — спокойно отрезает Нил.

— Глупец ты, сын. Ох, глупец. Обожжешься ты с этой девочкой.

Ну почему все считают, что мы не пара. Разве социальный статус — это самое главное в семье? Только мама меня поддержала. Никто больше не понимает!

— Мам. Она моя невеста. Не нравится? Ну прости. В себе держи. Вслух не надо. Ничего не изменится.

— Нил, так же нельзя слепо идти!

— Разговор окончен, — решительно рубит любимый. — И будь добра. Хоть раз ей улыбнись. Мы уедем скоро, никто мозолить глаза не будет.

Я улавливаю тихий женский всхлип, видимо, Любовь Петровна сдерживает слезы. Она любит сына. Это очевидно. Но она неправа насчет нас. И я, конечно, сейчас не докажу обратное. Но просто так уйти и сделать вид, что ничего не слышала, не смогу. Дверь распахивается, появляется Нил. Лицо его сразу становится настороженным.

— Взять что-то? — уточняет он с осторожностью.

— Да. Анюта попросила стакан. На меня не хватает.

— Конечно, я захвачу, — произносит он мягким голосом. — Беги.

Но никто не двигается с места.

— А можно к вам? — смело уточняю я. — На минутку.

Нил оборачивается и тяжело смотрит на мать. Та украдкой стирает одинокую слезинку и опускает голову. И только потом любимый отодвигается, впуская меня в кухню.

Он тяжело вздыхает, видя мое состояние.

— Ты все слышала, — подводит краткий итог Нил, разводит руки в стороны и обвиняюще глядит на мать в стиле «ну что, довольна?»

— Простите. Я не хотела подслушивать. Но не могла не слышать, — роняю я тоскливо и твердо ступаю на кухню. Обидно, что у нас с его мамой не получится выстроить хоть какие-то теплые отношения. Но видимо, не судьба. — Мне жаль, что я с виду кажусь настолько безвольным и бесхребетным созданием. И вы, Любовь Петровна, неправы насчет дома. У вас очень уютно и мило. И участок великолепный: ухоженный, убранный, сразу видно, сколько труда вы в него вложили. А от ужина я отказалась, потому что меня мутит периодически. Особенно сильно по утрам, но вечерами, как раз в это время, токсикоз почти всегда возвращается. Извините, если я что-то не так сделала. Я ни в коем случае не хотела задеть своими словами близких Нила.

Потрясенное молчание обрушивается на всех троих. Нил удивленно смотрит на меня. А во взгляде его мелькает… гордость? Он шагает ко мне и приобнимает за плечи. Я так ему благодарна. Он меня всегда поддерживает. В отличие от всех!

Мать и сын переглядываются, а потом Любовь Петровна начинает растерянно изучать мое лицо.

— Ну что ты, детка, — наконец отзывается она пристыженно. — Не обращай на меня внимания. Я старая стала, совсем не думаю, что говорю.

— Зря вы так обо мне. Просто неожиданно все. Тяжело резко жизнь перестраивать.

Она на мгновение прикрывает веки, я вижу, что ей тоже больно, что она искренне не верит в нас с Нилом, еще и будущий ребенок… но тем не менее, когда женщина смотрит на меня, она медленно кивает головой, глухо соглашаясь:

— Зря.

Глава 28

— Ну, всё вышло не так уж и плохо, — замечает Нил, когда после ужина мы наконец уединяемся в его комнате.

— Да, — устало подтверждаю я и прикрываю рот рукой.

— Зевашка, — ласково подтрунивает Нил. — В душ надо?

— Не знаю, право слово. Наверное, да.

Тут же на постель возле меня падают пушистое банное полотенце темно-синего цвета и нераспакованная зубная щетка.

— По дороге зацепил, — улыбается Нил. Я уже плавлюсь от его взгляда. А захочет ли он вновь ко мне притронуться….

Из душа я вышла обновленная. Грезы о том, что мы с Нилом через все пройдём и сможем одолеть сложности, греют душу.

Все это время Нил ждал меня внизу.

— Моя очередь, — довольно подмигивает он и, пока никого нет поблизости, осторожно придерживая меня за затылок, прижимается к моим губам. Душа воспаряет к небу. Я совсем нескромно отвечаю на поцелуй. Сколько бы мы с любимым ни проводили времени вместе, мне всегда мало.

Я поднимаюсь наверх, когда хлопает дверь в ванную комнату.

Уже спустя пятнадцать минут Нил хитро прищуривается, заглядывая в свою спальню. С интересом рассматривает мою пижаму. Шелковые шортики и рубашку с длинным рукавом.

— Изучаю твои владения, — коротко поясняю я. И начинаю заразительно смеяться, закрывая лицо руками. Давлюсь смехом, вспоминая, недавний разговор с Анечкой.

— Ты что? — довольно ухмыляется Нил.

— Никак не могу забыть, как Аня скромно отвела взгляд на мое замечание: «Наверное, у тебя много поклонников». И особенно когда ты, темный как туча, подался вперед и подозрительно переспросил: «Кого-кого много? Я что-то не расслышал!» Ахахах!

Я откидываюсь на спину, подкладываю руки под голову и продолжаю счастливо улыбаться. Как же мне с ним хорошо. Как будто душа одна на двоих. Как будто этот мир существует только для нас.

— Не сыпь мне соль на рану. Она еще подрастет, и я буду всех кобелей от нее отгонять ружьем!

— Да, она невероятно красивая. И очень тебя любит.

Анечка боготворит брата. Это заметно даже постороннему: девочка хочет ему услужить, вдвойне радуется комплиментам и признанию от него, расцветает, когда Нил ее благодарит или хвалит.

— Знаю я одну безумно красивую барышню, от которой у меня крышу рвёт.

Нил склоняется надо мной, томный взгляд его застывает на моих губах. Атмосфера в мгновение меняется: тяжелеет и уплотняется.

Он подается ко мне.

Смелое долгожданное прикосновение