— Ооо, правда? Прости. Я не так подумала.

Нилу я о приезде друга не рассказывала. Предпочла промолчать. Я боюсь реакции. Знаю, что некоторые умудрились разглядеть в нас с Дымом больше, чем просто друзей. Не хочется обострять отношения с Нилом… и так у нас все сложно.

— А у вас когда свадьба-то?

— Скоро.

— Здорово. Счастливая ты. У нас вот свадьба быстро, а с малышом не получалось долго. А мой, — Варя имеет в виду мужа, — настаивал очень. Даже ругались постоянно. Тяжело пришлось. Он постоянно в разъездах был. Расстояние только усугубляло проблемы.

Она уныло вздыхает, не понимая, какой эффект оказывают на меня ее слова. Хочется закрыть уши. Но грамотнее и взрослее спокойно перевести разговор:

— Я вот думаю чуть позже в бассейн записаться. Ты как? Можем подыскать какой-нибудь центр, чтобы обеим было удобно добираться. И ходить вместе.

— Отличная идея. Тогда, если что, на связи? Я смотрю, ты уже собралась, — радуется за меня Варвара. Меня наконец-то сегодня выписывают!

Демьян хотел сам за мной приехать, но я попросила этого не делать: Нил выбил внеочередные полдня на заводе. С дальнейшей отработкой, конечно. И все, чтобы меня забрать.

Когда через пару часов вижу любимого, чуть с ума не схожу от счастья. Конечно, бросаюсь к нему на шею, обнимая.

— Я так соскучилась! Думала, эта пытка никогда не закончится!

Нил отвозит меня домой. Мне так хочется в душ. Поскорее смыть с себя больничный запах.

Когда дома я обнаружила отца и Иру… ох… я аж съежилась. Думала, последует взрыв.

С папой мы, конечно, поговорили. И не один раз. Он пытался держать себя в руках и спокойно меня выслушать. Конечно, отец зол. И разочарован. Но теперь уже… как есть. Он, похоже, смирился.

Теперь, кстати, знает еще и мама. Вот она меня поддержала! Сказала, что главное не волноваться и всё образуется. А время все расставит по своим местам.

Нил пробыл у нас недолго, постоянно находясь под бдительным папиным оком. И только Ира старалась как-то сгладить углы, да братишка увлеченно расспрашивал Нила о роботах. Боже, когда любимый уезжал, меня уже разрывало от тоски. Как будто сердце пополам, честное слово. Как будто больше не здесь мой дом. Я не посмела предложить любимому остаться со мной: у Нила много работы. Ездить от меня неудобно. Но главное не это. А то, как отреагирует папа. И что ничего хорошего из этого не выйдет — очевидно. Поэтому пришлось молчать, в очередной раз соглашаясь на расстояние.

И в доме словно не родное…

Совершенно растерянная, я спускаюсь к ужину. Ну привела же себя в порядок, уже и тошнит не так сильно, как в самом начале. В итоге я решаю не ужинать со всеми, а забрать мясо и салат наверх. Побыть в одиночестве.

— Солнышко, ты что пить будешь? — обращается ко мне Ира. Она всегда служит буфером в этом доме. В любом конфликте у нее с лёгкостью выходит утихомирить каждую сторону. Вот только их с папой редкие ссоры могут полыхать долго. Потому что Ира всегда спокойная и обычно принимает тщательно обдуманные, взвешенные решения, но если ее вывести из себя, дать серьезный повод злиться или обидеться… ну это надолго. Папка в такие моменты попадает как надо.

— Воду. Да я налью, спасибо, Ир. У себя поем.

— А чем тебя теперь наша компания не устраивает? — тут же реагирует папа.

Вроде и без претензий, и с улыбкой, но как-то напряженно.

— Одна думала побыть.

— Ариш, ты если поговорить хочешь, — сочувственно смотрит на меня Ира, — мы с папой всегда готовы.

— Я знаю. Спасибо.

Папа вдруг приближается сзади и обнимает меня, прижимая к себе.

— Что ты себе все никак места не найдешь? — доносится его обеспокоенный голос. — Тошно?

— Я просто растеряна немного.

Это невозможно. Ира так на меня смотрит… на глаза вновь наворачиваются слезы. Так пусто внутри…

— Поделишься? — звучит ласковый голос мачехи.

Я нехотя выбалтываю все, что лежит на сердце, хотя в разговоре с папой еще храбрилась. Ну как смогла в общем…

— Да смысл… — тихонько возражаю. Взглядом полирую пол. — Все вместе смешалось. Я боюсь. Неизвестности… переезда. Просто мне тяжело. Непонятно… что будет…

— Ариш. Тут только решать, к чему идти, — мягко отвечает Ира.

— Нормально так, — в один голос с женой роняет папа, абсолютно меня потрясая. — Тяжело ей. А ему не тяжело?!

Мы с Ирой одновременно задерживаем дыхание, не веря собственным ушам.

Я ощущаю, как папа отпускает меня. И я медленно оборачиваюсь, заглядывая в родные серые глаза.

— В каком смысле?

— Арин. Вот ты все смурная ходишь. Ревешь. Себя изматываешь. Нас изматываешь. Его изматываешь, — имеет он в виду Нила. — А ты знаешь, сколько времени ему нужно, чтобы по пробкам смотаться к тебе на полчасика? А потом обратно. Не знаешь? А ты засеки как-нибудь.

— Я понимаю, что это долго… — возражаю неуверенно. Да, я в курсе, разумеется.

— Понимать — это, конечно, хорошо. А ценить — это несколько другое. Что ты слезы льёшь? Уезжать с ним не хочешь? Так не уезжай. Тебя никто не заставляет.

Я перевожу на Иру удивлённый взгляд. И успеваю заметить, как она предупредительно глядит на папу: брови сведены, губы — тонкая розовая полоска. Но Ира тут же отворачивается. А папа и не заметил, продолжает:

— Рожай здесь. Вопрос в чем? Ну станете созваниваться. Он мотаться к тебе будет. Что тебя не устраивает?

— Но я так не хочу. Я же с ним хочу…

— Дочь, ты меня прости, конечно. Но по твоим хотелкам Земля не вертится. Прежде чем под мужика ложиться, нужно головой думать.