Чихание может быть вызвано аллергической реакцией, а также внешними раздражителями слизистой оболочки носа, как то пыль, пух или парфюм. Вдобавок чиханию способствует внезапный перепад температур и близость к водоемам. От фонтана «Театральный» веяло прохладой в изначально прохладном воздухе апрельской ночи, и, хотя фонтаны не входят в перечень водоемов, Женя Степанов совершенно точно чихнул.

Научно чихание считается защитным рефлексом человека. С этим трудно спорить, поскольку в данный момент чихание защитило Женю Степанова от застрявшей в его дыхательных путях арбузной жвачки, выбросив ее из глотки в ротовую полость.

Чихающий человек непременно зажмуривается. Иначе, как утверждают неподтвержденные, но и неопроверженные источники, у него выскочат глаза из орбит. К счастью, эту теорию в очередной раз не удалось проверить. В секунду мощного выброса воздушного потока из легких Женя моргнул, подскочил, схватился за горло и жадно вдохнул.

Пока его мозг впитывал поступающую информацию – зрительную, пространственно-временную и логическую – и тщетно пытался дать своему владельцу ответ на вопрос, почему после падения с тридцатипятиметровой высоты у него ничего не болит, Женя подскочил еще раз, потому что на одном участке тела все же болело. Перекатившись на бок, Женя потянулся в карман, расположенный на этом самом участке.

«Сила любви», с ужасом говорил Эльфийский Принц Макар Филипыч, и Корней дерзнул высмеять его страхи. Наверное, сейчас Корней восторжествовал бы, упиваясь своей правотой: вот почему орку так везло, из-за кожаного браслета с шипами в его заднем кармане. И в чем-то Корней был бы прав. Но если бы такой разговор имел место быть и если бы Макар Филипыч снизошел до возражения, то, возможно, возразил бы начальнику охраны следующим образом: а как Катин амулет, веками находившийся в ее семье по материнской линии и переплавленный для нее лично Александром в браслет из прадедовского перстня – как Катин амулет оказался в чужих и враждебных джинсах? И ужаснулся бы еще больше из-за напрашивающегося вывода, что звезда эльфийского балета, известная всему городу юная красавица, двоюродная принцесса, приближенная к самой верхушке эльфийского руководства, ответила взаимностью на чувства вражеского ренегата.

Покачиваясь, разглядывая Катин браслет безумными глазами и с нервозной свирепостью тиская челюстями обессиленную жвачку, Женя сделал несколько непроизвольных шагов, не потому что направлялся куда-то или прогуливался, а поскольку был взбудоражен, оглоушен, наэлектризован, перекошен, взведен до предела, и части его тела порывались дергаться, сокращаться, жевать и надувать пузыри. Большой театр свободно парил в поле его зрения, отказываясь закрепиться на фундаменте.

Жвачка вздулась пузырем между зубами, и в этот момент шипы браслета замерцали призрачным светом. Еще не зная, как он это делает, но уже понимая, что случайно и неумело, Женя почувствовал каким-то третьим нутром: он управляет амулетом. Интуиция подсказала ему, что сейчас произойдет, еще до того, как пузырь лопнул, и вместе с ним лопнула лампа на ближайшем фонарном столбе, посыпалась вниз моросью осколков, и листья кустарника тряхнуло резким порывом, и гулкий хлопок завибрировал эхом в портике театра.

Он вдруг ощутил могучесть в груди и силу в руках и даже потрогал бицепс. На ощупь размер мускула оставался прежним, умеренным, если не сказать меньше, но новая уверенность в себе переполняла его, растекалась по жилам горячей волной, он казался себе на три сантиметра выше и живучее лет на десять. Позвоночник распрямился струной впервые за долгое время и выгнул спину в горделивую осанку.

И с этой горделивой осанкой, расправив грудь с некоторым хрустом, Женя зашагал к ненавистному театру, чью стену он пробил собственной головой и чей интерьер превратил в руины собственными руками, но мало, он не успокоится, пока не отыщет в нем свою Катю, даже если в результате не оставит камня на камне, и ни один качок в костюме его не остановит. Окрыленный такими позитивными размышлениями, он распахнул двери ударом ноги.

Слегка прихрамывая на ушибленную ногу, Женя пересекал вестибюль, обескураженный гробовой тишиной и ощущением вакуума, когда навстречу ему откуда-то выкатился Дюша, пританцовывающий от радости.

Они обыскали здание театра от чердака до подвала, заглянули в каждое помещение, какое сумели найти. Нигде не было ни души, как будто еще час назад зрительный зал не был заполнен публикой, а коллапс на сцене и в ее окрестностях вызван катастрофой десятилетней давности и остался с тех пор нетронутым. Из промышленного холодильника Макара Филипыча исчезли заиндевевшие эльфы, и сам холодильник был отключен и разморожен. Женя присел на красный ковролин лестничного пролета.

– Я уверен: нам нужно разыскать Гоблина. Он знает секрет того безобразия, которое сейчас происходит. Он может решить все и сразу. Мне так кажется. И помочь нам найти его может только один человек.

– Джага-джага, – сказал Дюша.

Женя стянул на запястье ремешок Катиного браслета. На улице светало.

Николай Петрович являлся на службу ровно к девяти, хотя никто не упрекнул бы его в опоздании. Его застольная работа не включала важных задач, которые способствовали бы спасению человеческих жизней и имущества, а отчитывать капитана, пережившего в отделении всех своих бывших начальников, за перебои в дисциплине, никому бы даже не пришло в голову. По правде говоря, на него попросту не обращали внимания, за исключением нечастых дней, когда у оперов вроде Шуры и Гарика чесались языки в праздном ожидании следующей операции.

Навыки вроде пунктуальности за годы практики превращаются во внутренние органы и функционируют автоматически, покуда бьется сердце, источается слюна и молоточек терапевта заставляет ногу подпрыгнуть в коленном рефлексе. Держа в руках оружие, к примеру, Николай Петрович никогда не направил бы его случайно на человека, даже если это незаряженная пневматическая винтовка в тире на геленджикском променаде, где в 1986-м у Марины Михайловны глаза загорелись тайной надеждой при виде главного приза, набора болгарской косметики, а желание Марины Михайловны всегда было для Николая неписаным законом. А когда в метро или троллейбусе хулиганы мутили воду и назревала драка или акт вандализма, Николай Петрович непроизвольно тянул руку к нагрудному карману и крепко сжимал в кулаке пузатый корпус подарочной шариковой ручки.

Секрет пунктуальности Николая Петровича был прост. Он не тянул время. Причины большинства опозданий, за исключением непредвиденных препятствий и поломок, по мнению Николая Петровича, лежали в безответственном человеческом оптимизме, оптимизме безрассудном и откровенно глупом, потому что если ты не управился за полчаса вчера и в прошлом году, то с чего ты взял, что управишься сегодня? Зная, что на бритье уходит десять минут, а на завтрак пятнадцать, какого черта ты решил задержаться перед телевизором? Ведь в результате ты не побреешься или не позавтракаешь, а скорее всего, сытый и бритый, не придешь вовремя на работу, свидание, деловую встречу, самолет, киносеанс, вставить нужное.