и Корсика слились воедино. Балтийское море расширилось за счет хорошего куска Финляндии, а также Эстонии, Латвии и части Литвы (лишь несколько мелких островков осталось). Дания слегка увеличилась в размерах и превратилась в остров. А в самом низу карты я даже разглядел пролив, расположенный недалеко от дельты Нила, связывающий Средиземное море с, по всей вероятности, Красным. Дальше карта кончалась, а в нижнем правом углу располагался прямоугольник с какими-то пояснениями. К сожалению, все надписи были сделаны арабской вязью и ничего нельзя было разобрать. И я, не удержавшись, спросил паренька за прилавком — не продается ли эта карта. Юноша ответил утвердительно, а я полюбопытствовал, насколько ей можно верить. Тут молодой человек смутился и сказал, что сейчас уточнит это у отца — хозяина лавки — и позвонил в колокольчик. На этот сигнал явился сухощавый, чуть сутулый, высокий мужчина с седеющей бородой, в чалме и круглых очках. Он с достоинством поклонился нам, представился и на повторенный мною вопрос о точности карты обиженно ответил, что это самая новая, подробная и правильная карта, составленная великим путешественником и географом ибн Кодланом и что даже у испанцев и французов нет ничего лучше. Когда же я выразил желание ее приобрести, пожалев при этом, что не понимаю надписей на арабском, почтенный торговец, внимательно, хоть и ненавязчиво, рассматривавший нас с Первушиным, предложил купить у него географический атлас, также, по его словам, самый новый, подробный и точный, но с надписями на французском языке. Разумеется, я с удовольствием согласился, но тут вдруг обнаружил, что денег осталось до обидного мало. Пришлось предложить уважаемому Акилю аль Фараби (так звали хозяина лавки) пару зажигалок Zippo, швейцарский перочинный нож, карманную лупу, еще не очиненный карандаш и шариковую ручку. Видели бы вы выражение лица владельца магазинчика! Внимательно изучив предоставленные мной в качестве платы за атлас предметы и выслушав инструкции по их использованию (сопровождавшиеся демонстрацией), почтенный араб согласился на эту сделку, однако, сразу же поинтересовался — нет ли у нас еще таких диковинок? Только я успел ответить, что есть, как Первушин, улыбаясь и прямо-таки излучая флюиды благорасположения, предложил «уважаемому господину аль Фараби» доставить в ближайшее время немного такого товара. Затем Владимир подозвал к себе Фотю и сказал, что если по каким-либо причинам он сам не сможет привезти обещанное, то это сделает «наш молодой друг — очень честный и разумный человек, несмотря на свой юный возраст». Мы обменялись еще несколькими подходящими в такой ситуации фразами, поблагодарили владельца лавки, взяли аккуратно упакованные его сыном покупки и отправились по своим делам.

Отойдя буквально на полсотни шагов от лавки, я не удержался и вполголоса спросил Первушина:

— Слушай, Володь, ты что, решил этого араба вербануть?

— Конечно. — так же тихо и как ни в чем не бывало ответил мне он — Учитесь работать, товарищ курсант. — усмехнулся и хитро так подмигнул товарищ подполковник, а затем уже громче и по-болгарски спросил:

— Фотю, как ты думаешь, где нам искать строителей?

— Тут недалеко один постоялый двор есть, господин подполковник.

— Тс-с-с! — Первушин тут же оказался рядом с парнем и тихо, но грозно произнес — Фотю, я же тебе говорил: на людях называй меня господин Николов. Понял?

— Так точно, господин Николов. Понял.

— Хорошо, что понял. А теперь веди нас на тот постоялый двор.

Когда мы подходили к вышеозначенному месту, я шепотом поинтересовался у моего друга, отчего он велел Фотю (и не только ему) называть его на людях именно господином Николовым, на что получил такой ответ:

— Все просто и логично, дружище, — мое отчество Николаевич, а фамилия Николов довольно распространенная в Болгарии.

— Хм, ловко! И захочешь не забудешь и не перепутаешь.

Между тем мы уже входили на территорию небольшого постоялого двора. Народа было как сельдей в бочке, мы с Фотю даже растерялись сначала, но наш командир не сплоховал и, ведомый то ли интуицией, то ли своим профессиональным чутьем, подошел к группе людей, очевидно бывших одной семьей.

— Здравствуйте, люди добрые! Слышал я, будто к востоку от Софии башибузуки много сел разорили да сожгли. Говорят, люди оттуда бегут. Вы, случайно, не из тех ли краев будете?

— Из тех самых. — вздохнул старший мужчина, по-видимому, глава семьи — А ты, мил человек, почему спрашиваешь? Уж нет ли у тебя в тех местах родственников?

— Родственников у меня там, слава Богу, нет, — тут Первушин, к моему удивлению, даже снял шапку и перекрестился — но ищу я мастеров хороших: плотников да каменщиков. Не знаете ли Вы таких, уважаемый?

— Как не знать? Мы и есть строители — и плотничаем, и стены кладем, и крыши черепицей кроем, и штукатурим. — с достоинством ответил мужчина, а затем деловито спросил, обращаясь уже и ко мне — Дом строить будете, господа? Или сразу два?

— Один, но большой. — удовлетворил его любопытство Владимир и добавил — О деньгах не беспокойтесь — мы хорошо заплатим.

— Что ж, если дом большой, то нам помощники будут нужны. А наш дом и все хозяйство башибузуки спалили, чума их возьми! — мастер не удержался и зло плюнул на землю. — Вы меня здесь подождите, господа, а я Запряна поищу — он мастер хороший, я его с детства знаю — вместе росли. Вот, познакомьтесь с моими домочадцами: это мой старший сын — Иван, это — младший — Петр, это супруга моя — Добринка, травница, мать этих юнаков, там, на телеге, дочка моя старшая — Димитрия с ребеночком. Мужа ее эти изверги убили. А рядом с ней — младшенькая — Иглика. А меня Гораном звать.

Мы с Первушиным (назвавшимся Николовым) тоже представились, пожали мастеру руку, и он отправился на поиски своего коллеги.

Нам удалось быстро договориться со строителями, что, имея в виду их отчаянное положение, было совсем не трудно. А в качестве «довеска» к нам присоединилась молодая семья с грудным ребенком.

По пути в Царичину мастер Горан рассказал нам страшную, но, увы, обычную для этих места и времени историю. В одном из расположенных восточнее Софии сел люди отказались платить повышенные в очередной раз налоги и убили турецкого сборщика податей с четырьмя сопровождавшими его охранниками. То же самое сделали жители еще нескольких сел и маленького городка, в котором жили наши новые знакомые. Тогда османы бросили на взбунтовавшихся болгар орды башибузуков под предводительством Исмаила аги Барутлии. Испугавшись огромной толпы вооруженных бандитов, местные чорбаджии и старосты сел решили договориться с ними и отправили в качестве переговорщиков пятерых уважаемых людей. Исмаил ага