Удивительно, что, несмотря на размеры парка, фауна здесь удивительно богата. Рыси, медведи, рыжие и серые лисы, бобры, скунсы, белки-летяги и наши друзья саламандры, численность которых достойна восхищения, хотя вы вряд ли часто их видите, так как они не большие любители дневного света и людей. Парк может гордиться наибольшей плотностью населения черных медведей в мире – больше двух медведей на каждый квадратный километр. Были даже сведения (в основном от смотрителей парка, которые вообще-то должны быть в курсе) о наличии здесь горных львов, хотя никто не видел их в восточных лесах последние лет семьдесят. Есть, правда, крошечный шанс встретить их в северных лесах. Но мы к этому еще вернемся. И думаю, что ваше ожидание будет оправдано – но не в таком маленьком и зажатом месте, как Шенандоа. Мы не видели ничего хотя бы мало-мальски экзотического, но и на белок с оленями посмотреть было приятно, и при этом почувствовать, как живет лес. В конце дня я по следам нашел индейку с цыплятами. Мать была царственной и невозмутимой, а ее птенцы были слишком заняты падениями и вставанием на ноги, чтобы меня заметить. Именно таким и должен быть лес. Я любовался на все это и не мог скрыть своего восторга.

Вечером, часов в пять, мы закончили свой «рабочий» день и разбили лагерь на поляне у ручья среди деревьев, совсем недалеко от тропы. Поскольку это был первый день в дороге после перерыва, мы набросились на еду, особенно на скоропортящиеся продукты вроде сыра или хлеба, которые было необходимо съесть до тех пор, пока они не протухли в наших рюкзаках и не превратились во что-то несуразное. Так что мы сильно наелись, потом закурили и лениво разговаривали, пока куча настойчивых комарообразных существ, их еще называют мокрецами, не разогнала нас по палаткам. Стояла прекрасная для сна погода, было достаточно прохладно, чтобы достать спальник, но при этом достаточно тепло, чтобы можно было спать в нижнем белье, и я с нетерпением ждал долгого ночного сна. Я уже даже начал наслаждаться сладкой дремотой, как вдруг услышал звук, заставивший меня распахнуть глаза. Обычно я мог спать в любых условиях, даже под грохот грозы и храп Каца, так что было трудно представить что-то настолько большое и необычное, чтобы оно могло меня разбудить. Был слышен шелест кустарника, звук ломающихся веток и проминаемой листвы и громкое посапывание.

Медведь!

Я резко сел. Каждый нейрон в моем мозгу проснулся и отчаянно забегал, как муравьи, чье гнездо разрушили. Я инстинктивно потянулся за ножом, но понял, что оставил его в рюкзаке снаружи. Ночная защита перестала волновать нас после многих спокойных ночей.

Послышался еще один звук.

– Стивен, ты проснулся? – прошептал я.

– Угу, – ответил он усталым, но вполне обычным голосом.

– Что это было?

– С чего мне знать?

– Звучало как что-то большое.

– Все в лесу звучит как что-то большое.

Это правда. Однажды через наш лагерь перебирался скунс, а можно было подумать, что это стегозавр. Послышался еще один шорох, затем плеск воды. Чтобы это ни было, оно пило.

Я на коленях прополз к выходу из палатки, осторожно расстегнул сетку и выглянул, но на улице стояла кромешная тьма. Я как можно тише подтянул к себе рюкзак и стал при свете небольшого фонарика шарить по нему в поисках ножа. Когда я нашел нож и обнажил лезвие, то оказался в шоке от того, как жалко тот теперь выглядел. Это был идеальный инструмент для масляных блинчиков, но никак не для двухсот кг хищного меха. Осторожно, очень осторожно я вылез из палатки и зажег горелку, от которой шел удручающе слабый свет. Что-то на расстоянии пяти или шести метров от палатки смотрело прямо на меня. Я не мог разглядеть ничего, что касалось его формы или размера – только два сияющих глаза. Оно затихло и уставилось мне в лицо.

– Стивен, – прошептал я в палатку, – у тебя есть нож?

– Нет.

– А просто что-нибудь острое?

Он задумался:

– Кусачки для ногтей.

На моем лице отразилось отчаяние:

– Что-нибудь хоть чуточку посерьезнее? Потому что, как видишь, здесь определенно кто-то есть.

– Это просто скунс, скорее всего.

– В таком случае это очень большой скунс. Его глаза находятся примерно в метре от земли.

– Тогда это олень.

Я судорожно бросил палку в сторону животного, кем бы оно ни было, но оно даже не пошевелилось. Олень тут же сорвался бы с места. Эта штука только моргнула, продолжая пристально на меня смотреть. Я сообщил об этом Кацу.

– Значит, козел. Они не такие пугливые. Попробуй покричать на него.

Я осторожно крикнул:

– Эй, ты! Пошел вон!

Существо на это только равнодушно моргнуло.

– Твоя очередь, – сказал я.

– Ах, скотина, вали отсюда, давай! – крикнул Кац, изображая беспощадность. И добавил: – Пожалуйста, уйди, ужасное существо.

– Чтоб тебя, – сказал я и пододвинул свою палатку к его. Не знаю, чего я хотел добиться, но, оказавшись поближе к Кацу, я хоть немного успокоился.

– Что ты делаешь?

– Двигаю палатку.

– Отличный план. Это его запутает.

Я все всматривался в темноту, но не мог разглядеть ничего, кроме этих двух глаз, напоминающих глаза из мультиков. Я не мог выбрать, умереть ли мне снаружи или сидеть внутри и ждать, когда меня убьют. Я был босиком, в одних трусах и дрожал. Чего я действительно хотел – очень-очень хотел, так это чтобы животное ушло. Я поднял небольшой камень и кинул его. Возможно, что я попал, потому что животное вдруг сделало резкое движение, от которого вся моя душа ушла в пятки, а я сам готов был захныкать. Как вдруг со стороны незнакомца послышался звук – не совсем рык, но что-то очень похожее. Я подумал, что, возможно, мне не стоило его провоцировать.

– Что ты творишь, Брайсон? Просто оставь его в покое, и он уйдет.

– Как ты можешь быть таким спокойным?

– А чего ты от меня хочешь? Ты истеришь за нас двоих.

– Прости, но я думаю, что у меня есть право немного тревожиться. Я в лесу, посреди ничего, смотрю на медведя вместе с парнем, у которого нет никаких средств для защиты, кроме кусачек для ногтей. Позволь спросить. Что ты будешь делать, если к тебе придет медведь? Сделаешь ему своими кусачками педикюр?

– Я буду решать проблемы по мере их поступления.

– О чем ты? Вот она, эта проблема, кретин! Здесь медведь, ради всего святого. Он смотрит на нас. Он чует лапшу и «Сникерсы», и… ох, черт…

– Что?

– Черт.

– Что?

– Их тут двое. Я вижу еще пару глаз.

Именно в этот момент горелка начала гаснуть. Свет померцал и потух. Я бросился в палатку, немного поранил бедро и начал лихорадочно искать запасные аккумуляторы. Если я был медведем, то выбрал бы для нападения именно этот момент.