- Не. С чего ему такое говорить? Его там не было. - Луи ел ливерную колбасу с луком: бутерброд, от которого даже скунсы поджали бы хвост. - Просто так может быть.

- Как это так? - спросил Чарли. Затем он обратился к бармену. - Эй, можно мне ещё колы, пожалуйста?

***

Майк понимал, почему Стэн усадил его на поезд до Батон-Руж освещать похороны Хьюи Лонга. Он - репортёр, имевший репутацию противника Джо Стила. Если бы он пошёл в своей теме дальше, то это была бы уже лишь вишенка на торте, а нужен был новый торт. Джо Стил со своими подельниками уже с трудом его терпели. "Я - расходный материал", - не без гордости подумал Майк.

Похороны напомнили ему ни много ни мало, как в тех же банановых республиках провожали мёртвых военных диктаторов. Весь Батон-Руж был задрапирован чёрной тканью. Флаги США были приспущены. Иногда они висели вверх ногами - старый, очень старый морской сигнал о бедствии.

Возле Капитолия штата выстроилась очередь из порядка пары сотен тысяч одетых в чёрное людей, чтобы проститься с телом Лонга. Новенький Капитолий построили в бытность Царя-рыбы губернатором Луизианы. Старый, готический кошмар, будто сошедший со страниц романа сэра Вальтера Скотта стоял пустым и заброшенным в нескольких кварталах южнее и чуть западнее у самого берега Миссисипи. Вместе с другими журналистами Майк преодолел сорок восемь ступенек - по одной для каждого штата с надписью его названия и даты вступления - и прошёл через пятнадцатиметровые бронзовые двери в ротонду.

Гроб с Лонгом стоял в самом центре ротонды. Он был двуслойным, бронза поверх меди и имел стеклянную крышку, чтобы люди могли рассмотреть одетое в смокинг тело. Подушки, на которых покоилась голова Лонга, были аккуратно сложены с правой стороны, дабы никто не мог разглядеть разбитую правую часть его головы.

Скорбящие шли нескончаемым потоком, богатые и бедные, мужчины и женщины, белые и даже несколько негров. У некоторых был такой вид, словно они считали, что появление здесь пойдёт им на пользу. Немало человек были искренне опечалены кончиной своего эксцентричного лидера.

Как минимум четверо скорбящих обратились к журналистам со словами: "Это сделал Джо Стил". Майк ничуть не удивился бы такому раскладу, но для доказательства своих слов им нужно было взять стрелка. Пока что этого не случилось. Дух ленивости и напыщенности в Луизиане вынуждал Майка сомневаться, что они вообще смогут его поймать.

Похоронную церемонию вёл проповедник геенны огненной, серы и проклятий.

- Нас лишили солнца нашего! Нас лишили луны нашей! Вашингтон украл звёзды с неба нашего! - провозглашал этот человек. - Господь да покарает тех, кто подло убил его и кто замыслил его убийство! Они падут в озеро огненной лавы, где будут жариться вечно! Хьюи Лонг будет смотреть на них с небес и смеяться над их страданиями. Он будет смеяться, ибо он будет переведён в края блаженства!

- Верно, отец! - выкрикнули из толпы, словно дело происходило на бдении в церкви методистов-катальцев*.

- Усатому змию в Белом Доме не спастись, ибо слово Господне право и все дела Его верны, - продолжал священник. На это он получил ещё больше откликов, а от злого глухого ворчания волосы на затылке Майка становились дыбом. - Нет, не избежать ему суда Божьего за лживые обвинения в адрес льва Луизианы, которые и привели к смерти сенатора Лонга. Кровь на его руках, кровь, говорю я вам!

Майк отстраненно подумал, каким образом змий - пусть даже усатый - в Саду Эдемском, мог иметь руки, окровавленные или нет. Проповедник продолжал прямо обвинять Джо Стила в организации убийства Хьюи Лонга. Было ли это вызвано расчётом или страхом? Была ли хоть какая-то разница?

Кое-кто в толпе не был столь сдержан.

- Повесим этого сукиного сына прямо в Белом Доме! - возопил один человек, его слова тут же подхватили остальные и превратили в лозунг. Майк никогда прежде не видел, чтобы похороны превращались в бунт, и надеялся сохранить свои записи неповреждёнными.

Царя-рыбу похоронили на лужайке напротив Капитолия. Цветов было столько, что хватило бы на проведение Парада роз* и ещё половина останется. Делая запись о наиболее примечательных цветочных конструкциях, Майк задумался, во сколько всё это обошлось. Определенно, сотни тысяч, если не миллионы. А пришли деньги напрямую из карманов жителей охваченной Депрессией Луизианы.

Чтобы передать статью пришлось ждать до полуночи. В Батон-Руж не имелось достаточного количества телеграфных и телефонных проводов, чтобы обеспечить нужды всех журналистов, что напали на городок. Отправив статью в Нью-Йорк, Майк нашёл для себя три порции крепкой выпивки - что не составило трудности* - и отправился спать.

Единственной причиной, почему у него не сложилось ощущение возвращения из-за границы, было то, что восточный поезд из Луизианы не останавливался для проверки паспортов и багажа. "И всё-таки, нет, это другая страна", - подумал Майк. С тем же успехом он мог побывать на иной планете.

На Пенн-стейшн его встретила Стелла.

- Как прошло? - спросила она.

Майк задумался над её вопросом.

- Скажу тебе так, - наконец, произнёс он. - После поездки на эти похороны мне стало неудобно от того, что я против Джо Стила. В смысле, неудобно от того, в какой компании мне приходится быть.

- Достаточно неудобно, чтобы остановиться?

Майк снова задумался. Затем покачал головой.

- Не, это грязная работа, но кто-то же должен ей заниматься. И кто-то должен делать её как следует, потому что они-то точно не успокоятся.

***

Джо Стил никак не комментировал смерть Хьюи Лонга до тех самых пор, пока сенатора от Луизианы не опустили на два метра под землю.

- Я сожалею о гибели сенатора Лонга от рук другого человека. Министерство юстиции будет тесно сотрудничать с властями Луизианы в поисках убийцы сенатора и предании его заслуженному правосудию. Со времен Линкольна нам известно, что таким убийствам не место в политической системе США.

- Сначала Рузвельт, теперь Лонг и он такое говорит? - воскликнула Эсфирь.

- Говорит, - устало произнёс Чарли. Они уже затрагивали эту тему. - Мы точно не знаем, что именно произошло в тот раз.

- Мне тебе на пальцах разъяснить? - спросила жена.

- Ты... - Чарли умолк.

Замолчал он, потому что Джо Стил снова начал говорить. Президент взял более продолжительную паузу, чем обычно делал профессиональный радиоведущий; вероятно, он набивал трубку.

- Я также сожалею о