хранить молчание. Любой, кто будет создавать шум, будет удалён из зала и до окончания процесса не будет допущен обратно.

Военные полицейские, береговые патрульные и маршалы США из министерства юстиции замерли в ожидании приказаний. Чарли был намерен держать варежку закрытой. Впрочем, он не удивился бы, если бы кто-нибудь решил поднять шум.

Ровно в десять ноль-ноль, капитан Спрюэнс произнёс:

- Да начнётся трибунал. - Двери закрыли и заперли на замок. Опоздавший журналист принялся без толку колотить в них. Сквозь стук, Спрюэнс продолжил: - Пусть подсудимых представят перед трибуналом.

Он посмотрел налево. Взгляды Чарли и всех остальных последовали за ним. Открылась дверь. Объективы камер повернулись в её сторону. То был первый раз с момента впечатляющего ареста, когда "четвёрку верховных судей" увидел кто-то ещё, помимо тюремщиков.

Вышли судьи МакРейнольдс, Батлер, Сазерленд и ван Девантер. Все они были одеты в костюмы хорошего покроя из тёмной шерсти серого, синего или чёрного цвета. Чарли показалось, что с момента задержания они похудели, но он не был в этом уверен. Тогда они были в мантиях, которые, вероятно, увеличивали их фигуры. Зато он был уверен, что сейчас они выглядели бледнее. Куда бы их не посадил Джо Стил, солнечные ванны там не полагались. Впрочем, Чарли не заметил на них ни ссадин, ни синяков, которые свидетельствовали бы о жестоком обращении.

Военные полицейские с "Томми-ганами" в руках проводили обвиняемых на их места. Едва они сели, адвокат из АСГС в отвратительной одежде что-то прошептал судье МакРейнольдсу. Каким бы ни был ответ, выражению ошеломлённости адвоката позавидовал бы даже Харпо Маркс*. Он снова зашептал.

Спустя мгновение, капитан Спрюэнс произнёс:

- Подсудимые, встаньте. - Те подчинились. - Назовите свои имена для протокола, - сказал он им.

- Джеймс МакРейнольдс.

- Пирс Батлер.

- Член Верховного суда Джордж Сазерленд.

- Уиллис ван Девантер.

Спрюэнс обратился к чиф-петти-офицеру*, который писал стенограмму заседания:

- Секретарь, опустите должность, заявленную подсудимым Сазерлендом.

- Есть, сэр, - отозвался секретарь.

- Садитесь, - сказал Спрюэнс "четвёрке верховных судей". Те снова сели. Он продолжил: - Вы обвиняетесь в измене Соединённым Штатам, сотрудничестве с иностранной державой, а также злоупотреблении своим высоким положением во вред американскому народу. Мистер МакРейнольдс, что вы ответите на эти обвинения?

- Могу я просить вашу честь... - начал МакРейнольдс.

Капитан Спрюэнс поднял руку.

- Это военный трибунал, а не суд в обычном смысле этого слова. Обращайтесь ко мне "сэр".

- Есть, сэр. - МакРейнольдс облизнул губы, затем лишённым эмоций голосом продолжил: - Если вы позволите мне, сэр, я хотел бы признать себя виновным, и просить снисхождения у этого суда... эм, трибунала.

Оба адвоката из АСГС подскочили так, словно только что присели на большие острые кнопки. Следом за ними охнули несколько репортёров и кинооператоров. Чарли не стал бы клясться, что не был среди них. Последнее, на что он, да и все остальные, рассчитывал - это признание своей вины. Возможно, кто-то на это и рассчитывал - Энди Вышински, сидевший за столом обвинителя, откинулся на стуле и стал похож на кота, сдувшего со своего носа пару перьев.

Спрюэнс возможно, и не был председателем суда по букве закона, однако ему вручили судейский молоток. И он с охотой им воспользовался.

- К порядку, - произнёс он. - Не забывайте о моём предупреждении. Нарушители будут удалены. - И всё же, он не дал никаких сигналов охране.

- Сэр, - заговорил адвокат из АСГС в ужасном костюме. - Я возражаю против этого так называемого признания. Оно очевидным образом сделано под принуждением и...

- Не было такого, - впервые заговорил Энди Вышински. Голос у него был довольный, он даже не потрудился выпрямиться на стуле.

"Бах!" Спрюэнс снова воспользовался молотком.

- Прекратите оба. Мы во всём разберёмся. Мистер МакРейнольдс, вы признаёте себя виновным по доброй воле?

МакРейнольдс снова облизнул губы.

- Так точно, сэр, - тихо ответил он.

- Кто-нибудь принудил вас так поступить?

- Никак нет, сэр, - сказал МакРейнольдс.

- После ареста вам было обеспечено надлежащее обращение, с учётом того, что помещение под стражу не было и не может быть связано с принудительным лечением?

- Да, сэр.

- Хорошо. - Спрюэнс обратился к секретарю. - Укажите, что мистер МакРейнольдс признал свою вину по выдвинутым против него обвинениям по доброй воле и без чьего-либо принуждения, в заключении с ним обращались надлежащим образом, а также, что он просил трибунал о снисхождении.

- Есть, сэр. - Карандаш секретаря заскользил по бумаге.

- Хорошо. - В голосе Спрюэнса звучало удовлетворение, практически, радость от того, как шёл процесс. Чарли решил, что Спрюэнс вообще редко чему-то радовался. Капитан взглянул в сторону стола, за которым сидела "четвёрка верховных судей".

- Мистер Батлер, что вы ответите на обвинения?

Пирс Батлер набрал воздуха в грудь.

- Сэр, я признаю себя виновным и прошу трибунал о снисхождении.

И вновь адвокаты защиты попытались возразить. И вновь капитан Спрюэнс отмахнулся от их возражений. И вновь он поинтересовался у судьи, является ли его признание добровольным и хорошо ли с ним обращались за решёткой. Вторя МакРейнольдсу, Батлер признал, что да и да. Генеральный прокурор Вышински выглядел ещё более самодовольным, чем прежде.

Спрюэнс поинтересовался у судей Сазерленда и ван Девантера, что они ответят на обвинения. Каждый, в свою очередь, признал свою вину и попросил трибунал о снисхождении. Каждый заявил, что признаётся по доброй воле и, что после ареста с ними обращались хорошо. Секретарь одно за другим записал их признания.

Адвокат АСГС с дурным вкусом в одежде произнёс:

- Сэр, я нахожу все эти признания совершенно недостоверными.

- Правда? - переспросил Спрюэнс. - Эти люди отрицают принуждение. Судя по их внешнему виду, насилие к ним не применялось. Я вынужден с ними согласиться. - Он указал в сторону репортёров и операторов. - Вскоре американский народ сам их увидит. Полагаю, их точка зрения совпадает с моей, мистер Левайн.

- Моя фамилия Левин, а не Левайн*, - сказал адвокат.

- Прошу прощения. - Спрюэнс позволил ему одержать небольшую победу, затем вернулся к более важным вещам: - Мистер МакРейнольдс, потрудитесь объяснить трибуналу, почему вы решили предать свою страну и изменить клятве? Вы не обязаны это делать, но можете, если таково ваше желание. Возможно, вы изложите смягчающие обстоятельства.

- Благодарю, сэр, - сказал МакРейнольдс. - Да, я бы хотел высказаться. Мы поступали так, поскольку считали, что Джо Стила любой