– Каникулы вот-вот начнутся, – сделал я последнюю попытку. – Меня она тоже не захочет видеть… – Получилось фальшиво, неискренне, но на большее меня не хватило.

– Пожалуйста, Фрэнк!.. – Ты бросила на меня взгляд, в котором читалось столь глубокое отчаяние, что мне стало ясно – никакого выбора у меня просто нет.

– Хорошо. – Я обнял тебя за талию. – Завтра. Я поеду завтра.

– Утром?..

– Утром.

На следующий день ты уехала в больницу еще до того, как я проснулся и позавтракал, но на кухонном столе я обнаружил твою записку. Ты написала ее на предназначенной для заметок линованной странице твоего красного хозяйственного ежедневника – чуть ниже списка покупок. В ней ты желала мне счастливого пути и просила отвезти Элинор кое-какие вещи, которые ты собрала для нее накануне. Вещи лежали в небольшой спортивной сумке в прихожей, и, собираясь на улицу, чтобы прогреть машину, я открыл молнию и заглянул внутрь. В сумке лежали шарф, вязаная шапочка, перчатки и – на самом дне – один из тех небольших портативных обогревателей, которые жрут электричества намного больше, чем отдают в виде тепла. На мгновение я представил себе, как тщательно ты выбираешь обогреватель такого размера, чтобы он помещался под столом, и чтобы Элинор могла греть на нем ноги, когда работает, и вдруг почувствовал себя смертельно усталым, хотя даже еще не вышел из дома.

По дороге в Манчестер я гнал изо всех сил, хаотично перестраиваясь с полосы на полосу (такую езду ты всегда терпеть не могла). Я даже не останавливался на заправках. Моя правая нога словно обретя собственную волю давила и давила на педаль газа, повинуясь тому внутреннему напряжению, которое я испытывал в родильной палате в тот день, когда Элинор появилась на свет. Вся разница заключалась в том, что на этот раз я имел еще меньшее представление о том, чего мне следует ожидать, к чему готовиться.

Остановившись на парковке у общежития, я попытался вспомнить, где находится окно ее комнаты. Увы, почти везде занавески были плотно закрыты, и мне было трудно отличить одно окно от другого. Потом мне пришло в голову, что, если я буду слишком долго таращиться на окна общежития первокурсниц, меня могут принять за Любопытного Тома-извращенца, поэтому я поскорее двинулся к входной двери. Она была открыта: похоже, еще накануне вечером кто-то из припозднившихся гуляк подпер ее коробкой из-под пива «Карлинг», в которой – вот уж поистине странно! – оставалось еще две неоткрытых жестянки. В вестибюле, картаво воркуя, бродили голуби и, дергая шеями, выклевывали какие-то крошки из складок сбившегося коврового покрытия. Слава богу, что ты всего этого не видела. Нет, Мегс, я действительно был рад, что ты не поехала со мной тогда.

На стене я обнаружил список проживающих в общежитии студентов: напротив каждого имени стоял номер комнаты. Пробежав взглядом список, я с облегчением увидел, что Элинор все еще в нем числится – ее комната имела номер 43. Поднявшись по лестнице (я побоялся воспользоваться лифтом, опасаясь, что обнаружу в кабине все тех же голубей), я ненадолго остановился на площадке четвертого этажа, чтобы перевести дух. На моих часах было начало двенадцатого, но коридор общежития выглядел каким-то безжизненным. Из комнат тоже не доносилось ни звука. Ничего, подумалось мне, я могу и подождать. Неизвестно только, чего я дождусь и дождусь ли?..

Поборов минутную нерешительность, я подошел к двери сорок третьей комнаты и постучал – постучал довольно громко, чтобы за дверью сразу поняли: это стучит не абы кто, а человек, у которого есть право здесь находиться. Кроме того, я надеялся, что мой стук разбудит Элинор, если она спит. И действительно, спустя несколько секунд я услышал пронзительный скрип матрасных пружин и скрежет ключа, поворачивавшегося в замке с внутренней стороны. Дверь отворилась, и я увидел на пороге юную девушку с всклокоченными волосами и темными кругами под глазами (такими же, как у Элинор), которая уставилась на меня затуманенным взглядом.

– Вы кто? – проговорила она с акцентом, определить который я затруднялся.

– То же самое я хотел спросить у вас, мисс.

Она мгновенно ощетинилась, и я понял свою ошибку. Скандал был мне ни к чему. Напротив, мне нужна была помощь, нужна информация.

– Прошу прощения, я приехал без предупреждения, так что… Мне нужна Элинор, Элинор Хоббс. Я ее отец. Она ведь здесь живет, правда?.. Внизу я видел список, там сказано, что она живет именно в этой комнате. Вы ее знаете?

– Да, знаю. Но́ра жила здесь до меня, но сейчас она переехала. Нашла квартиру или что-то в этом роде. Теперь это моя комната. – Ее гласные звуки были очень короткими, словно она их проглатывала. Эстонка? Румынка?.. Как бы там ни было, ее курьезное произношение не могло ввести меня в заблуждение – девушке хотелось, чтобы я поскорее ушел.

– А… как давно вы здесь живете? В этой комнате, я имею в виду? – Как бы невзначай я поставил ногу на порог, чтобы она не могла закрыть дверь. Сейчас мне было крайне важно получить хоть какие-нибудь сведения об Элинор.

– Уже три недели. Мы с Но́рой были в одном потоке. Она знала, что мне нужно дешевое жилье, вот и предложила свою комнату. Мы договорились, что я начну платить за нее с нового года, когда начнется очередной семестр.

Но́ра?.. Это что еще за новости, подумал я. И, кстати, почему Элинор не сочла нужным поставить нас в известность, что мы оплачиваем общежитие для ее однокурсницы, которая так и не удосужилась назвать мне свое имя.

– Послушайте, мне нужно уходить. Лекции…

– Да-да, конечно. Я понимаю… – Я постарался собраться. – Послушайте, вы не подскажете мне, где можно найти Элинор? Где она сейчас живет? Я специально приехал из Оксфорда, чтобы с ней повидаться, но… – Я улыбнулся, старясь показать девушке, что у меня срочное дело, но, боюсь, в выражении моего лица слишком отчетливо читались отчаяние и растерянность. И страх.

– Я не видела ее уже некоторое время, но знаю, что многие наши студенты снимают квартиры или комнаты на Мосс-Сайде [16]. Там дешево… – добавила она после небольшого раздумья.

– Большое спасибо, мисс. Огромное вам спасибо, – сказал я, и она, теряя терпение, попыталась закрыть дверь, но я не убирал ногу. – Дайте мне знать, если узнаете о ней что-то еще, – быстро проговорил я и, порывшись в кармане, выхватил оттуда смятую квитанцию из прачечной. – У вас есть чем записать?..

Картинно закатив глаза, девушка повернулась, чтобы отыскать ручку или карандаш. Когда она вернулась, я нацарапал на обратной стороне квитанции свое имя и телефон и вложил в узкую протянутую руку. Когда мой большой палец коснулся ее ладони, я чуть помешкал, чтобы она яснее ощутила мой страх и мою тревогу. Мне просто необходимо было разделить их с кем-нибудь, чтобы хоть немного уменьшить – чтобы хоть немного перевести дух. В последнее время я чувствовал стеснение в груди, мне постоянно не хватало воздуха и хотелось вздохнуть как можно глубже. Когда-то я мог дышать без всякого труда, но это было до Элинор. Да и многое другое, что я умел раньше, умел до, я тоже разучился делать.