Ароха бросила сердитый взгляд на опустевшую наполовину бутылку виски, стоявшую на ночном столике, а затем стала будить Абигайль. Та заворчала и перевернулась на другой бок.

— Мисси, вы велели разбудить вас. Вы забыли, что собирались давать представление в этом цирке? — Судя по тому, как Ароха произносила слово «цирк», она считала эту разновидность театра не очень серьезной.

Постаревшая маори не упускала ни единой возможности продемонстрировать Абигайль, что работала в гораздо более изысканном доме и не уважает жизнь Абигайль в роли любовницы богатого человека. Не упускала она возможности подчеркнуть и то, что предпочла бы работать в доме мистера Джеймса и его супруги Мэри.

Тем не менее у маори, категорически не принимавшей образ жизни мисс Брэдли, было золотое сердце. Она окружала Абигайль вниманием и заботой, хотя управляла домом сурово: заставляла молодую женщину есть три раза в день и постоянно напоминала удобно устроившейся актрисе о других ее обязанностях.

— Мисси, уже пора! — повторила Ароха и потянула за одеяло.

Абигайль постепенно стала приходить в себя и первым делом схватилась за гудевшую с похмелья голову.

— Сами виноваты! — ругалась Ароха. — Это дьявольское зелье однажды убьет вас. Что только ни делали ваши белые сестры, чтобы мужчины не поддавались пьянству, а теперь вот и женщины начали пить!

— Я выпила всего бокал, — возмутилась Абигайль, но Ароха только рукой махнула.

— Вы всегда так говорите. А я вам вот что скажу: если мистер Морган заметит, он будет очень зол.

— Пусть своей жене замечания делает, не мне. Я свободна, милая моя, — упрямо заявила Абигайль и стала медленно сползать с кровати.

Ароха энергично покачала головой.

— Не думайте о себе слишком много! Вы так же зависимы от него, как и бедная миссис Мэри. Она очень добрая женщина. Если бы она знала, что ее муж каждый четверг проводит у вас… Ах, бедняжка! Это наверняка он виноват, что у них нет детей. Это наказание за то, что он ее обманывает!

Абигайль невольно вздрогнула, когда простодушная Ароха заговорила о детях. Несмотря на гудящую голову, воспоминания о кошмаре встали перед глазами так, словно это было вчера. Тогда, пять лет назад, Джеймс заставил ее избавиться от ребенка. В то время он еще думал, что Мэри подарит ему необходимых наследников. И ни в коем случае не хотел иметь бастарда. С тех пор Абигайль не забеременела ни разу. Тогда же она потеряла работу у мистера Мура, поскольку несколько недель провалялась в постели.

— Да, да, милая и добрая миссис Мэри Морган, — усмехнулась Абигайль. — Настоящая леди!

Ее ужасно злило, что Ароха с таким благоговением относится к жене Джеймса. Сам он никогда о жене не упоминал. Этого потребовала от него Абигайль, чтобы защитить свою и без того израненную душу. Для нее миссис Морган просто не существовала. Однако иногда эта женщина прокрадывалась в ее сны и молча стояла над душой с немым укором в глазах: зачем ты так со мной поступаешь?

Один-единственный раз Абигайль видела эту утонченную леди со сцены. Это было на ее первом спектакле, когда она, исполняя роль Джульетты, должна была принять сонное зелье из рук Лоренцо. Она бросила еще один, последний страстный взгляд на публику, уже сжимая в руках бутылочку, когда заметила рядом с Джеймсом его супругу. Она не могла сказать, что эта женщина со светло-русыми, как и у Абигайль, волосами некрасива, но в ее внешности не было ничего особенного. Однако это же можно было сказать и об Абигайль, когда она рухнула на сцене, делая вид, что лишилась чувств.

Актриса вздохнула. Ей не хотелось больше вспоминать о том вечере, да и о потерянных годах в роли любовницы женатого мужчины. Она не хотела этого, но делала. Ее мысли и чувства жили сами по себе, пока она одевалась на прослушивание. Она перестала питать ненависть к Джеймсу, как это было пять лет назад. Нет, теперь он стал ей безразличен. А ведь когда-то она даже полюбила этого человека — узнав, что в ней растет его ребенок. И любила до того самого дня, когда он вынудил ее избавиться от плода. При воспоминании о случившемся Абигайль стало настолько дурно, что ей пришлось опереться на стол. «Только бы не стошнило!» — испугалась она. Однако ей было тяжело удержаться, потому что перед глазами пронеслись картинки, похожие на кошмарный сон. Грязный моряк, которому Джеймс хорошо заплатил, чтобы он отвел ее в тот жуткий дом, его железная хватка, угрозы, вылетавшие из грязного рта, заскорузлая грязь у той отвратительной старухи, внезапная боль, много крови…

Абигайль постепенно пришла в себя, поднялась и глубоко вздохнула, однако прошлое не отпускало ее, и она все больше и больше погружалась в болото воспоминаний. Ей казалось, что все это было только вчера. День, когда она хотела убить Джеймса… Мужество все-таки оставило ее, и она в конце концов открыла для себя виски и его целительное воздействие. Когда спустя много месяцев Джеймс впервые снова влез к ней в постель, она отбивалась руками и ногами. Тогда он взял ее силой. Поначалу она пила только по четвергам. Понемногу, чтобы он не заметил, но достаточно, чтобы можно было переносить его близость. Однако постепенно она стала пить каждый день, и ей уже было все равно, заметит ли это Джеймс.

После той ночи он, видимо терзаясь угрызениями совести, заказал для нее постройку дома побольше. На самой вершине холма, с видом на гавань и огромным садом. Вот только зачем ей вся эта роскошь, если у нее больше не было возможности принимать гостей? К ней давно перестали заходить коллеги по театру. Друзей у нее не было, потому что Джеймс Морган опасался, что она может подружиться с кем-то, кто знаком с ним или его семьей. А с тех пор как Джеймс стал депутатом парламента, опасения, что его отношения станут предметом для сплетен, усилились. И его попытки сохранить тайну, судя по всему, увенчались успехом. Даже у портнихи, в этой веллингтонской кухне слухов, замолкали разговоры, когда туда врывалась Абигайль, чтобы заказать себе новое платье. А это что-то да значило. В салоне мод Абигайль знали как «молчаливую актрису», имевшую склонность к самым дорогим моделям, а не как любовницу мистера Джеймса. В своих роскошных нарядах она прогуливалась потом в саду, попивая шампанское. И только когда шампанского уже не хотелось, женщина принималась за виски.

— Вам нужно еще что-нибудь? — спросила Ароха, отрывая Абигайль от размышлений. И, бросив взгляд на опухшее лицо молодой женщины, добавила: — Мисси, мисси, если вы не перестанете делать это, то разрушите всю свою красоту!

Абигайль предпочла пропустить это предупреждение мимо ушей и ответила с вызовом:

— Да, закажите карету и пошлите ее, пожалуйста, к зданию парламента!

Ароха, уловив в голосе Абигайль опасные нотки, посмотрела на нее вопросительно:

— Вы ведь не собираетесь ехать в парламент, чтобы скомпрометировать мистера Джеймса?

— Хорошая идея! Не смотрите на меня с таким ужасом! Это я приберегу на потом. А пока я всего лишь хочу передать господину депутату письмо с кучером…