видео, на котором будете по-настоящему сидеть рядом?»

«Вы так хорошо смотритесь вместе».

«#paxolly навсегда».

Я сглатываю. Комментарии окончательно выбивают меня из колеи.

– Пакс!

– М-м? – Отрываю взгляд от чата и вновь смотрю на Холли. Теперь мне надо сосредоточиться, чтобы сформулировать хоть одно осмысленное предложение.

– Что ты еще будешь делать сегодня вечером?

– Не знаю. Наверное, отправлюсь на поиски вдохновения и инструкций по созданию вещей своими руками.

У меня из головы не выходит хештег, который придумали для нас фанаты. Это безумие, но совместная работа с Холли уже столько всего изменила в моей жизни. Тысячи новых подписчиков всего за несколько дней, предложение от ее менеджера Мэйвис, такое количество электронных писем, что я не успеваю их читать… Но я не мог в действительности все это осознать, потому что всю неделю мысленно находился рядом с Холли. Или беспокоился о своей семье.

– А я пойду еще немного полюбуюсь видом на Гранд-каньон. Завтра еду в Солт-Лейк-Сити. Мне срочно нужны прачечная и настоящий кофе.

– Звучит здорово.

Я собирался предложить ответить на пару вопросов от зрителей, но она уже объявляет, что новый прямой эфир будет в следующее воскресенье, и прощается. Бросаю взгляд на часы – еще и тридцати минут не прошло. Удивленный таким неожиданным завершением разговора, я выдавливаю:

– Конечно. Тогда до следующего воскресенья!

Мы завершаем видео. Наступившая тишина кажется до боли странной.

Я снимаю мобильный со штатива и открываю чат с Холли.

«Все в порядке? Я что-то не так сказал?»

Тяжело вздохнув, тру лицо обеими руками, потом делаю глоток из бутылки и жду, когда она ответит.

«Не беспокойся. У нас все в порядке».

У нее еще пару секунд светится значок «В сети», потом она выходит, а я так и сижу, озадаченный ее словами. Если она не обиделась на меня, что тогда случилось?

«Если тебе нужно кому-то выговориться, я рядом».

Откладываю смартфон в сторону. Желудок будто завязался узлом. Больше я ничего не могу сделать. Если захочет поговорить, я готов ее выслушать. Если нет, мне в любом случае придется это принять и надеяться, что через день или два ей станет лучше.

* * *

Я вытираю мокрые ладони о джинсы и в очередной раз вытаскиваю телефон из кармана, чтобы проверить сообщения.

– Сомневаюсь, что она еще придет, – ворчит Мика. Он сидит на диване Холли, опираясь локтями на колени.

– Я не из-за Аллегры смотрел. – Запустив руку в волосы, я сажусь рядом с ним. – Холли с воскресенья не выходит на связь. Не знаю, что я сделал не так. Сначала все было супер, а потом, – я пожимаю плечами, – вдруг уже нет.

– Может, она просто занята. Разве ты не говорил, что она работает над своей первой книгой?

– Да, но…

Звонок в дверь заставляет меня замолчать на середине предложения. Я бросаю на Мику многозначительный взгляд, а затем спешу в прихожую, чтобы открыть. Я вижу теплую улыбку Аллегры, и мое сердце переполняет счастье.

– Паскаль! – Сестра виснет у меня на шее, и меня окутывает облако ее свежих духов. Длинные кудри внезапно оказываются у меня во рту. Между нами тут же возрождается прежняя близость.

Я сжимаю ее в объятиях, радуясь, что она пришла и тем самым хотя бы доказала нам, что ей можно доверять.

– Как же я рад тебя видеть, Лела!

Я беру сестру за плечи и чуть отклоняюсь назад, чтобы посмотреть на нее. Синие глаза тут же напоминают о маминых, с той лишь разницей, что Аллегра всегда красится и ее длинные ресницы подчеркнуты тушью. На ней черный топ и серые джинсы, и она, кажется, похудела, но не настолько, чтобы переживать за ее здоровье.

– Запах божественный, – говорит она и отстраняется от меня. – Ты что, приготовил пиццу?

– Все самое лучшее для моей сестренки. – Я отхожу в сторону, чтобы она могла пройти, и закрываю за ней дверь.

Оглядевшись вокруг, Лела делает пару шагов в гостиную и застывает столбом, когда замечает Мику.

– Что это значит? – после секундного шока спрашивает она, обращаясь ко мне. – Что он здесь делает?

– Пришел извиняться, – говорю я, пока Мика не ляпнул что-нибудь такое, из-за чего она тут же уйдет. – Он сказал, что ты ему не отвечаешь. Так что я предложил позвать вас обоих на ужин. Как в старые добрые времена, да?

Аллегра морщится и крепче сжимает сумочку, словно действительно подумывает развернуться и уйти. Но потом Мика подходит к ней с робкой улыбкой:

– Прости. Я не должен был так на тебя наседать. Просто я волновался.

Пару мгновений она молча смотрит на него, и у меня возникает ощущение, будто время замерло. Однако после этого с ее лица исчезает напряжение, и Аллегра кивает.

Я с облегчением выдыхаю.

– Еда почти готова. Что будешь пить, Лела? Пиво? Воду? Колу?

– Вода подойдет. – Сестра кладет сумку на стол и обводит взглядом комнату.

Убедившись, что она просто так не уйдет, я оставляю их с Микой одних, чтобы заняться ужином. На кухне устало прислоняюсь к стойке и перевожу дыхание. Надеюсь, это была хорошая идея.

* * *

На этот раз мы едим за обеденным столом в гостиной, потому что на балконе слишком мало места для нас троих. Пиццу я испек по маминому рецепту, только начинку сделал полностью веганской, в результате чего явно довольный Мика одобрительно кивает. Аллегра издает стон, откусив первый кусочек.

– Действительно очень вкусно. Я уже забыла, насколько хорош этот рецепт.

– Пицца ей всегда удавалась.

При мысли о маме сердце болезненно сжимается. Ее отец был пиццайоло и научил ее этому ремеслу. А мама потом передала свои знания нам. В квартире Холли, конечно, нет каменной печи, зато я обнаружил в глубинах ее кухни камень для пиццы, на котором мы их и пекли по очереди. Сейчас как раз делим первую, а следующая уже стоит в духовке.

– Ты правда унаследовал ее кулинарный талант, – говорит Мика. – Лазанья в прошлый раз тоже была что надо.

– А что, ты здесь уже давно? – удивляется Аллегра, так что я рассказываю ей про Холли и наш эксперимент.

Время от времени она пораженно кивает или отпускает шуточки, словно я никогда и не уезжал. На мгновение мы становимся просто двумя братьями и сестрой, которые хорошо проводят вечер вместе. В какой-то момент я достаю из духовки третью пиццу, а Мика описывает вызов в выходные, когда им пришлось тушить пожар на съемочной площадке в Голливуде. Мне приятно слышать и видеть, как сильно брат любит свою работу, какое удовлетворение ему приносит то,