Затем Ирв взглянул на жену:

– Норма, подай мне вон ту палку, у твоей ноги.

Норма подала палку, вложила ему в руку, опять сказала, чтобыне напрягался, отдохнул. Поэтому один лишь Энди слышал, как Чарли повторила«никогда», затаив дыхание, почти неслышно, словно тайную клятву.

***

– Смотрите, Энди, – сказал Ирв, проведя палкой прямую линиюпо пыли. – Это – проселочная дорога, мы по ней приехали. Бейлингсоруд. Если выпроедете четверть мили к северу, справа будет лесная дорога. Обычный автомобильпо ней не пройдет, но «виллис» должен, если не дадите ему заглохнуть и будетеумело жать на сцепление. В двух местах покажется, что дорога кончилась, нопродолжайте двигаться – она появится снова. Ее нет на картах, понимаете? Ни наодной.

Энди кивнул, наблюдая, как палка прочерчивает лесную дорогу.

– Она уведет вас на двадцать миль к востоку, и если вы незастрянете и не собьетесь, то выедете на дорогу Сто пятьдесят около Хоугкорнере. Повернете налево – к северу – и примерно через милю по Сто пятьдесятпятой встретится другая лесная дорога. Она идет низиной, по болоту, нетвердатакая. «Виллис» должен проехать, а может, и нет. Я не ездил по ней лет пять.Она, как мне известно, ведет к Вермонту и, наверное, единственная не будетблокирована. Эта вторая дорога выведет вас на шоссе Двадцать два, к северу отЧерри-плейн, к югу от границы с Вермонтом. К тому времени худшее будет позади –хотя, полагаю, они всюду сообщили вашу фамилию и показали фотографии потелевизору. Но мы желаем вам самого лучшего. Правда, Норма?

– Да, – сказала Норма, это прозвучало как вздох. Онапосмотрела на Чарли. – Ты спасла жизнь своему папе, малышка. Запомни это.

– Правда? – спросила Чарли. Голос ее был так безжизнен, чтоНорма немного испугалась, но Чарли попыталась изобразить подобие улыбки, иНорма облегченно улыбнулась в ответ.

– Ключи в «виллисе» и... – Он нагнул голову, прислушиваясь.– Слышите?

Отдаленные звуки сирены, то низкие, то высокие, несомненноприближались.

– Это пожарные, – сказал Ирв. – Если едете, то поскорее.

– Давай, Чарли, – позвал Энди. Она подошла, глядя на негокрасными от слез глазами. Слабая улыбка исчезла, как неяркое солнце в тучах, ноЭнди обрадовался и тому, что она вообще появилась. Ее лицо было лицом человека,чудом оставшегося в живых, потрясенное, ошеломленное. В это мгновение Эндипожалел, что не обладает ее даром: он бы знал, против кого использовать его.

Он сказал:

– Спасибо вам, Ирв.

– Извините, – тихо промолвила Чарли. – За дом, за цыпляти... за все другое.

– Не твоя вина, кнопка, – сказал Ирв. – Они саминапросились. Береги папулю.

– Хорошо, – пообещала она.

Энди взял ее за руку и повел за амбар, где под легкимнавесом стоял «виллис».

Пожарные сирены звучали уже рядом, когда он завел его ипроехал по лужайке к дороге. Дом превратился в пылающий ад. Чарли не могласмотреть на него. Последний раз Энди увидел Мэндерсонов в зеркальце заднеговида. Ирв прислонился к амбару, кусок белой юбки, которым была обмотана егораненая рука, покраснел, рядом с мужем стояла Норма. Здоровой рукой он обнялее. Энди махнул – в ответ Ирв чуть приподнял раненую руку. Норма непошевелилась, думая, вероятно, о материнской посуде, своем секретере, любовныхписьмах – о том, чего не оплачивают и никогда не оплатят страховые деньги.

***

Они нашли первую лесную дорогу именно там, где сказал ИрвМэндерс. Энди переключил сцепление на все четыре колеса и свернул на нее.

– Держись, Чарли, – сказал он. – Поболтает.

Чарли держалась. Лицо ее было белым, бескровным. Эндинервничал, глядя на нее. Домик, думал он. Домик Грэнтера Макти на берегуТашморского пруда, вернее озера. Если бы мы смогли добраться туда и отдохнуть.Она восстановит силы – потом подумаем, что делать дальше.

Подумаем завтра. Утро вечера мудренее.

«Виллис» с рычанием нырял по дороге, оказавшейся тропой длдвухколесной повозки; посредине рос кустарник и даже низкорослые сосенки. Этотлес раскорчевывали лет десять назад, и Энди усомнился, ездил ли кто-нибудь тутс тех пор, кроме случайного охотника. Через шесть миль дорога действительнокончилась, Энди пришлось дважды останавливаться, чтобы сдвинуть упавшиедеревья. После второго раза, чувствуя боль в голове и в сердце, разогнувшись,он увидел задумчиво смотревшую на него большую олениху. На секунду оназадержалась, затем исчезла в глубине леса, вильнув белым хвостом. Энди взглянулна Чарли, увидел, как та изумленно смотрит вслед животному... и приободрился.Немного дальше снова появилась колея, и около трех часов дня они выехали кдвухрядной дороге, с твердым покрытием, которая и была дорогой 152.

***

Расцарапанный, грязный, едва способный двигаться из-заповрежденной лодыжки Орвил Джеймисон сидел на обочине Бейлингсроуд в полумилеот фермы Мэндерсов и говорил в портативный радиотелефон. Его слова передавалисьна временный командный пункт в, фургоне, стоявшем на главной улице ГастингсГлена. Фургон был оборудован радио со встроенным шифрующим устройством и мощнымпередатчиком. Сообщение О'Джея было зашифровано, усилено и отправлено вНью-Йорк, где его перехватила ретрансляционная станция, послав дальше вЛонгмонт, штат Вирджиния, а там Кэп сидел и слушал в Своем кабинете.

Лицо Кэпа не было таким просветленным и самодовольным, какутром, когда он ехал в офис на велосипеде. Сообщению О'Джея трудно былоповерить: они знали, что девочка чем-то обладает, некоторой способностью, ноэтот рассказ о неожиданной бойне и разгроме был как молния среди ясного неба,по крайней мере для Кэпа. Четверо или шестеро его людей мертвы, другие в страхеубежали в лес, полдюжины машин пылает, дом сгорает дотла; ранен постороннийчеловек, который того гляди начнет рассказывать всем и каждому, что банданеофашистов без ордера на арест явилась к порогу его дома и пыталась захватитьмужчину с девочкой, которых он пригласил на ленч.

После доклада О'Джея (хотя тот продолжал говорить, почти вистерике повторяя одно и то же) Кэп положил трубку, плотнее устроился в своемвращающемся кресле и попытался поразмыслить. Подумал, что ни одна тайнаоперация со времен Залива Свиней на Кубе не кончалась таким сокрушительнымпровалом – и это на американской земле.

В кабинете царил полумрак, солнце ушло на другую сторонуздания, и появились густые тени, но света он не включал. Рэйчел Вызвала его попереговорному устройству, он резко сказал ей, что не Желает разговаривать ни скем. Без всяких исключений. Он почувствовал себя старым.