— Можно поинтересоваться, что с тобой на этот раз? — раздраженно спросила мать.

Она хотела сказать так много. Что это ужасный подарок. Что она не надеялась получить джинсовый комбинезон, но и не ожидала ничего подобного. Что некоторые подарки делают для того, чтобы позорить, унижать и причинять боль, и что не должна девочка усваивать такой урок в тот день, когда ей исполняется девять лет. Амайя все это знала и в отчаянии смотрела на этот кошмар, и слезы сами собой катились по ее щекам. Она сумела понять, что этот жуткий портфель не является результатом небрежности или поспешного, а потому неудачного выбора. В нем даже необходимости не было. Парусиновая сумка через плечо, в которой она носила учебники, была в превосходном состоянии. Нет, этот подарок выбирали с величайшим тщанием, стремясь достигнуть определенного, заранее задуманного эффекта. Полный успех.

— Он тебе не нравится? — спросила мать.

Она так много хотела ей сказать: все, что она знала и чувствовала и что ее детскому мозгу не удавалось осмыслить и упорядочить.

— Он мальчиковый, — только и сумела выдавить из себя она.

Снисходительная улыбка Росарио красноречиво говорила о том, какое удовольствие доставляет ей вся эта сцена.

— Не говори глупостей, портфели делают для всех одинаковые.

Амайя не ответила. Она медленно повернулась и направилась к двери.

— Ты куда собралась?

— Я пойду к тете.

— И не думай, — резко ответила мать. — Ты что же, думаешь, что можешь побрезговать подарком, который сделали тебе родители, а потом пойти и нажаловаться своей тетке-сорхинье? Ты хочешь, чтобы она предсказала тебе будущее? Хочешь узнать, когда у тебя будет такой комбинезон, как у твоих подружек? Об этом можешь забыть. Если тебе не нравится здесь, отправляйся в цех помогать отцу.

Амайя продолжала идти к двери, не осмеливаясь даже посмотреть на мать.

— Прежде чем выйти из дома, отнеси подарок к себе в комнату.

Амайя продолжала идти не оборачиваясь. Она ускорила шаги, но все равно услышала, что мать окликнула ее еще два раза. А потом она выскочила на улицу.

Цех встретил ее сладким ароматом анисовой эссенции. Отец перетаскивал мешки с мукой к ларю, с тем чтобы затем их в него высыпать. Увидев дочь, он резко остановился и подошел к ней, отряхнув муку с фартука, прежде чем обнять девочку.

— Что за грустная мордашка?

— Ама сделала мне подарок, — пробормотала она, пряча лицо на груди отца и тем самым заглушая собственные слова.

— Не переживай, все уже позади, — начал утешать Амайю отец, гладя стриженые волосы, все, что осталось от роскошной шевелюры. — А ну-ка, — произнес он, отстраняясь, чтобы посмотреть ей в лицо, — хватит плакать. Беги, умой свое личико. Я еще не вручил тебе свой подарок.

Амайя умылась в расположенной возле стола раковине, не сводя взгляда с отца. Он держал в руке конверт, на котором было написано ее имя. В конверте лежала новенькая банкнота в пять тысяч песет. Девочка закусила губу и испуганно посмотрела на отца.

— Ама у меня их заберет, — встревоженно произнесла Амайя. — А тебя будет ругать, — после короткой паузы добавила она.

— Я об этом подумал, — улыбнулся он, — поэтому в конверте есть кое-что еще.

Амайя заглянула внутрь и увидела, что там лежит ключ. Она вопросительно посмотрела на отца. Он взял у нее конверт и вытряхнул ключ на ладонь.

— Это ключ от цеха. Я подумал, что ты могла бы хранить деньги здесь. Когда тебе понадобится какая-то сумма, ты сможешь войти сюда, когда ама будет дома. Я уже договорился с тетей. Она купит брюки, которые ты хотела, в Памплоне, а эти деньги для тебя, чтобы ты могла покупать себе, что захочешь. Постарайся быть осторожной и не трать все сразу, или твоя мать обо всем догадается.

Амайя огляделась вокруг, предвкушая свободу и преимущества, которые давало ей обладание ключом. Отец продел в отверстие в головке ключа тонкий шнурок, завязал его и, прежде чем повесить на шею дочери, прижег зажигалкой концы, чтобы они не растрепались.

— Постарайся, чтобы ключ не увидела ама. Но если она его увидит, скажешь, что он от дома тети. Выходя, убедись, что дверь заперта, и все будет хорошо. Ты можешь хранить конверт за этими графинами с эссенцией. Мы их не трогали уже много лет.

Скоро Амайя накопила в своей школьной сумке множество маленьких сокровищ, которые она покупала за свои деньги в магазине канцелярских товаров. Здесь была записная книжка, на обложке которой был изображен хорошенький Пьеро, сидящий на роге убывающей луны, шариковая авторучка, украшенная цветочным узором, краски с розовым ароматом, пенал, имитирующий верхнюю часть брюк с карманами и молниями, печать в форме сердечка с тремя коробочками краски разных цветов.

В четыре часа отец Анны принял их в идеально чистой, как и следовало с фотографий его дочери, гостиной. Не учитывая легкую дрожь в руках, когда он наливал им кофе, мужчина вел себя сдержанно и казался спокойным.

— Вам придется извинить мою жену. Она приняла успокоительное и легла, но если это необходимо…

— Не волнуйтесь. Мы всего лишь хотим задать вам несколько простых вопросов. Если только вы сами не сочтете это целесообразным, я думаю, что не стоит ее беспокоить, — произнес Ириарте с волнением в голосе, которое не осталось незамеченным Амайей.

Она вспомнила, как был потрясен инспектор, опознав тело Анны на берегу реки. Отец Анны улыбнулся. Амайе уже приходилось видеть такую улыбку, и она хорошо знала, что она означает: перед ней был сломленный человек.

— Вам уже лучше? Я видела вас на кладбище…

— Да, спасибо, это было нервное напряжение. Врач сказал, чтобы я принимал эти пилюли, — он кивком головы указал на маленькую коробочку, — и чтобы не пил кофе.

Он снова улыбнулся, глядя на дымящиеся чашки на столе.

Амайя несколько секунд внимательно смотрела на мужчину, пытаясь оценить степень его горя, а затем спросила:

— Что вы можете рассказать нам об Анне, сеньор Арбису?

— Только хорошее. Я хочу сообщить вам, что Анна появилась у нас не биологически.

Амайя обратила внимание на то, что он не произнес «Анна не была нашей дочерью».

— С того самого дня, когда мы принесли ее домой, это было сплошное счастье… Она была изумительной девочкой. Взгляните.

Он извлек из-под подушки рамочку с фотографией, с которой смотрел белокурый улыбающийся младенец. Амайя догадалась, что он смотрел на снимок перед тем, как они пришли, а потом, повинуясь бессознательному импульсу, накрыл его подушкой. Она посмотрела на фотографию, а затем протянула ее Ириарте, который прошептал:

— Красавица.

Он вернул рамочку со снимком отцу, и тот снова накрыл ее подушкой.