Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хорошо-хорошо! Если ты довольна, то я действительно рада!
– Лучше расскажи свежие новости, а то я отстала от жизни, – Лиля уселась поудобнее, готовясь слушать увлекательные сплетни.
– Да ты не тусовалась всего-то несколько дней, что могло случиться? – заартачилась Софа.
– Как твой Лепа?
– Нормально. Что ему сделается? Через полчаса подъедет сюда, заберет. Знаешь, мне, похоже, нравится кое-кто, – не сдержалась девушка. Душевные волнения вырывались наружу, вопреки запретам разума, жаждали воплотиться в слова.
– Давай по порядку, – скомандовала Лиля. Во время монолога подруги глядела на нее расширенными зрачками.
Софочка закончила историю знакомства с Андреем и удивилась возникшей ясности в голове. Обрывки мыслей, которые она упорно гнала прочь, сформировались в одну предельно четкую, бескомпромиссную. Она и пугала и притягивала.
– То есть ты влюбилась? – Лиля озвучила Софочкину мысль.
– Да. Я влюбилась, – медленно произнесла, как бы пробуя фразу на вкус. Вкус был необычным, сладковатым, с кислинкой. Хотелось распробовать его получше.
– Но он же в тебя – нет?
– Нет.
– И что теперь?
– Не знаю. Но все должно быть хорошо.
– Каким образом? Мужик к тебе равнодушен! – Лиля картинно ужаснулась, потуже завязала поясок голубого махрового халата.
– Лилечка, иногда мне кажется, что в том, чтобы испытывать чувства самой, нет ничего плохого.
– Даже безответные?
– Даже безответные!
– Не понимаю, – подруга стукнула кулачком по коленке.
– Я тоже еще не до конца поняла. Ты не обидишься, если я пойду? – поспешно вскочила, сняла с вешалки шубу. – Позвоню вечером, ладно?
Необходимо было срочно обдумать свое новое положение влюбленной женщины. До дому добралась быстро, но решила проветриться. Людей вокруг было мало – отсыпались в выходной за трудовые будни, и лишь хозяева собак примерно выгуливали питомцев. Несознательный гражданин вел на толстых поводках двух откормленных ротвейлеров без намордников, распугивая редких прохожих. День выдался пасмурным, пелена облаков застыла прокисшим молоком и не пропускала намека на солнечные лучи. Соня подняла глаза к небу: «Но ведь если солнца не видно, это не значит, что его нет. Вероятно, нужно подождать, когда распогодится… Или самой подняться выше… Я и без того ждала всю жизнь. Позволяла другим разгонять тучи и отдавалась на милость тому, кто расчищал мой небосвод. Не пора ли что-то сделать самой?»
Девушка понимала: мужчина, о котором она так часто думает, не будет бороться за нее. Но в то же время чувствовала, что он не отталкивает. Как опытный проводник, забравшийся на гору раньше туриста, стоит на вершине и взирает вниз. Не зовет, не машет рукой. Но тебя тянет последовать за ним, чтобы так же, как он, стоять однажды на пике и наслаждаться преодоленными препятствиями.
Да, его не трогала ее красота. Это задевало. Но если бы ему было противно общаться, разве он не пресек бы ее инициативы? Интуиция подсказывала: Немову приятна ее компания. Значит, есть повод для радости. Они еще увидятся. Софочка привыкла, чтобы мужчины обращали на нее внимание, и если вдруг какой-то глупец не восхищался ею в должной степени, она оскорблялась. Странно, но сейчас девушка не испытывала уязвленной гордости. Разве что самую малость, по инерции. Жаль, что она не умеет ворожить. Не то наколдовала, чтобы Андрей пал к ее ногам подобно Лепочке. Хотя… В таком случае он уже не был бы тем человеком, после каждой встречи с которым появлялось желание расти.
«Будь я ведьмой, оставила бы все как есть!» – резюмировала девушка и направилась к подъезду. Зашла в квартиру, швырнула сумочку на пол. В ванной помыла руки. Ступила в гостиную и вскрикнула.
– Ты меня напугал! – сказала, переведя дыхание.
Леопольд Львович облокотился на подоконник. Сжимал пальцами бокал. На стеклянном столике высилась откупоренная бутылка дорогого виски: купил по дороге к любовнице.
– И где мы были?
– Гуляла…
– Я заехал к Лиле. Тебя не обнаружил. Звонил. Трубку не брала. Тебя не затруднит прояснить ситуацию?
Софочка опустилась в кресло, виновато потупив взор. Она ведь совсем забыла про Лепу и их договоренность! Мобильник поставила в бесшумный режим, чтобы не отвлекал от размышлений. Как неловко получилось!
– Прости.
Мужчина дернул рукой, расплескав спиртное:
– Прости?
Ему захотелось дать ей пощечину, схватить за волосы и прошипеть в лицо, чтобы впредь она не смела поступать подобным образом. Что эта избалованная стерва себе позволяет? Усилием воли сдержал порыв и налил в бокал дополнительную порцию алкоголя. Внимательно посмотрел на нее.
– Что у тебя с глазами?
– Я больше не ношу линзы.
– Почему?
– Мой природный цвет ничем не хуже, – процедила сквозь зубы.
– Зря. Синий эффектнее.
– В естественном виде я тебе не нравлюсь? – скривилась она.
«Пахнет бунтом», – отметил Леопольд Львович. Истерик он боялся. Что-то неладное творилось с его сахарной Мусей. Она стала трудно управляемой, словно подросток.
– Славная, не воспринимай в штыки любые мои фразы. Я обожаю тебя! Не сердись! – ласково ущипнул за щечку, обхватил затылок, притянул поближе.
Она отстранилась, но мужчина удержал, привлек к себе. Ее нос уперся в его подбородок. Девушке было противно. «В честь чего он вламывается в мое жилище, будто хозяин? Я хочу побыть одна!» Вырвалась.
– Ты пьян?
– Я выпил сто граммов за любимую женщину, с которой долго не виделся! Я соскучился! Но не чую ответной реакции! – схватил ее, понес в спальню. Повалил на кровать.
– Нет! – возразила.
– Да! – рявкнул, расстегнув ремень.
– Пожалуйста, прекрати! – Софочка закричала так громко, что соседи наверняка насторожились.
– Заткнись! Я люблю тебя! Слышишь? Люблю! – мужчина прижимал жертву лопатками к матрацу, умудряясь стягивать с нее одежду.
– А я нет! – царапнула его по лицу, оставив на щеке четыре розовых борозды.
Леопольд Львович замер на секунду, сел рядом. Молча подобрал с пола рубашку. Он выглядел таким несчастным и растерянным, что Софа чуть не расплакалась от жалости. Придвинулась вплотную, обняла.
– Зайчик, прости…Ты мне очень дорог, – гладила по седым волосам, испытывая сострадание к родному, хорошему человеку, сделавшему ей столько добра. Но что-то треснуло внутри фарфоровой чашкой. Можно склеить, но для чего? Поставить в сервант для иллюзии целостности? Обманешь гостей, но не себя. Слезы сорвались и потекли ровными ручейками. Она не хотела причинять страданий, но и по-прежнему, по-старому быть уже не могло. Силы покинули. Софочка смотрела на кавалера, как актриса, истощенная долгим спектаклем, на зрителя, проникнувшего в гримерку. Настенные часы показывали 17:30.