Снабженное. — Подойдя ближе, Прилипала протянул бутылку майтере Мята. — Он уронил это, как мне представляется, генерал. Так кажется, а? Когда он… хм… достиг кульминации жизни. Немного пролилось, а?

Она пила, не потрудившись ответить. Вода оказалась холодной и чистой, свежей на вкус и невыразимо приятной. Всю жизнь она учила детей, что Жгучая Сцилла, богиня воды, является первой среди Семи; однако до этого мгновения она не осознавала, насколько это истинно или насколько важно.

Глава седьмая

Коричневые механики

Шелк с любопытством огляделся; ему было трудно поверить, что это огороженное место — собрание сараев, окруженное изгородью — производит талосов. Орев, сидевший у него на плече, испуганно каркнул.

— Начинается дождь, — объявила Синель; она откинула назад малиновые кудряшки и прищурилась на небо.

— Я пытаюсь вспомнить, где появилась на свет, — осмелилась сказать майтера Мрамор. — Не думаю, что в месте похожем на это. — В то же самое время она пододвинула Мукор к укрытию — караульной будке.

«Если летуны — признак дождя, что могут предвещать приземлившиеся летуны? Последние дни витка?» Шелк решил сохранить эту мысль для самого себя.

— Я давно должен был спросить тебя об этом, майтера. Расскажи нам.

— Я уверена, что ничего не могла вспомнить. До тех пор, пока бедная майтера Роза не завещала мне свои неизношенные части. И я уверена, что рассказала тебе об этом.

Шелк кивнул.

— Это было в последний тарсдень, неделю назад. Они намного лучше моих старых, но после того, как я вставила их, мне трудно понять, какие воспоминания принадлежат Мрамор и какие мои.

— Наоборот, майтера, — поправила ее Синель.

— Ты совершенно права, дорогая. В любом случае я припоминаю большое помещение с зелеными стенами. Там были койки или, возможно, небольшие металлические столы, не выше кровати.

— Идет один из охранников, — предупредила Синель.

— Я лежала на одном, и на мне не было никакой одежды. Возможно, я не должна была говорить об этом, патера.

— Продолжай. Это не аморально и может оказаться важным.

— Я пыталась загрузиться и помню, как девушка рядом со мной села и сказала, что она голая, и, безусловно, она такой и была. И кто-то принес ей одежду.

Охранник остановился, щелкнув металлическими каблуками, рука на карабине:

— Следуйте за мной, кальде.

— Есть дождь, — пробормотал Орев.

— Он прав, — заметил Шелк, пока они шли. — Не можем ли мы позаимствовать зонтики? Иначе мы вымокнем, если нам надо будет пройти между этими зданиями, а похоже, придется.

— Я принесу несколько, пока вы говорите с директором, — пообещал охранник; он быстрым шагом прошел вперед и открыл дверь кирпичного здания, почти не отличавшегося от скромного дома.

— Мы можем подождать снаружи, — сказала Синель Шелку. — Я имею в виду в коридоре или где-нибудь еще, где нет дождя.

Он покачал головой и вошел в приемную, почти всю занятую женщиной, слишком большой для нее. Она улыбнулась:

— Пожалуйста, заходите внутрь, кальде.

— А нам хватит стульев? Нас четверо.

— Три стула и скамья со спинкой и подлокотниками, — сказал им невысокий, начинающий лысеть мужчина, сидевший в следующей комнате. — Входите! — Он протянул руку. — Меня зовут Ласточка, кальде. — Шелк потряс руку и представил майтеру Мрамор, Мукор и Синель.

Ласточка кивнул, все еще улыбаясь:

— Дамы, кальде, садитесь, пожалуйста. Я слышал, что вы хромаете, и я вижу, что вы действительно хромаете. — Он закрыл дверь. — Все только и передают всякие пикантные подробности о вас. Вы хромаете, у вас есть эта ручная птица, вы предсказали падение Аюнтамьенто… Я уверен, что вы слышали все это.

Шелк сел в кожаное кресло около стола Ласточки.

— И сейчас вы удивляетесь, видя, насколько я молод, и хотели бы узнать, сколько мне лет.

— Ну, это не мое дело, кальде.

— Мне двадцать три. А вам должно быть, — он посмотрел на ладони Ласточки, — больше сорока. Сорок пять или сорок шесть. Я прав?

— Я очень рад, кальде, что вы ошиблись. Мне сорок три.

— В точности на двадцать лет старше меня. Наверняка вы думаете, что я слишком молод и неопытен, чтобы возглавлять правительство города. Так оно и есть, и я это понимаю. Я должен полагаться на мнение более опытных людей. Это одна из причин, по которой я привез с собой майтеру Мрамор; и именно поэтому я разговариваю с вами, старшим человеком, имеющим опыт, которого у меня нет, но которым мне нужно воспользоваться.

— Буду счастлив помочь вам всем, чем могу, кальде. Хотите что-нибудь перед тем, как мы начнем? Кофе, вино, чай? Или для юных дам? Ромашка может нам принести.

Синель покачала головой.

— Нет, спасибо, — сказал Шелк. — Вы производите талосов?

— Да. Это наш бизнес, единственный бизнес.

Орев предложил свое мнение о талосах:

— Плох вещь!

— Тише ты, глупая птица. — Шелк отклонился на спинку кресла, соединив кончики пальцев. — Я ничего не понимаю в любом бизнесе, а этот должен быть удивительным.

— Не для меня, — улыбнулся Ласточка. — Я вырос в нем, работая в наших мастерских. Но вы правы, он — уникальный. Вот слово, которое мы любим использовать. Называйте это саморекламой, если хотите, но оно подходит.

— Потому что талос — личность, — продолжал Шелк, — как по закону, так и по сути. Несколько дней назад я был на берегу озера; там есть мастерские, в которых шлюпочные мастера строят рыбачьи лодки. Когда лодка готова, рыбаки рисуют на ней глаза и называют «она». И еще они дают ей имя.

Ласточка кивнул.

— Каждая лодка имеет свой характер, как и этот стул. Он удобный, твердый, коричневый и так далее. Лодка может охотно или неохотно ходить под парусом, может быть устойчивой или склонной рыскать. Но она — не личность.

Майтера Мрамор прочистила горло, как будто поскоблила заржавленную сковородку:

— Ты собираешься спросить, как они могут создать талоса с определенным характером, патера? Не думаю, что они на самом деле могут. Я никогда…

— Продолжай, майтера.

— Я никогда не строила ребенка. С мужчиной, ты понимаешь. Но… насколько я понимаю, мы тоже не сможем. Мы сделаем все возможное, дадим ребенку все преимущества, какие возможно. Но что из этого получится — дело богов. Воспитывающей Молпы и Лорда Паса, главным образом.

Ласточка опять кивнул:

— Это одно и то же, майтера. Неспециалист считает, что все талосы одинаковы. И только потому, что для него их голоса всегда звучат одинаково. Но когда ты немного поговоришь с ними, ты поймешь, что они даже говорят по-разному, хотя их голоса звучат как у остальных талосов. Если говорить об изобретательности или честности, таком типе вещей, они могут очень сильно отличаться. Как