«Несчастный случай» закончился ничем! «Скорая» приехала минут через двадцать, когда сердце у Леника уже не билось. Молодой следователь из прокуратуры на опросы потратил едва ли полчаса. Сергей даже слышал объяснения, как парни приехали проверить объект, заметили свет и услышали звук работающего станка. Как они вошли и увидели рабочего, который попал под фрезу. Наверное, и вскрытие покажет, что Леник был пьян или под действием наркотиков.

«Что же это творится вокруг такое, — с ожесточением думал Сергей в последующие дни, не находя себе места, — куда ни сунься, везде бандитизм, преступность. И никто никого не боится, все почти открыто. Куда же мне от всего этого деваться? Были бы деньги, давно бы уже уехал куда глаза глядят. Правда, нет никакой гарантии, что там будет иначе». Такова, понимал Сергей, теперь его доля человека с судимостью. Будь он преподавателем университета, архитектором, имей он другую престижную специальность, он бы, может быть, никогда и не столкнулся с этой стороной жизни, не подозревал о ее существовании совсем рядом. А теперь… Теперь он вынужден среди всего этого жить, вариться в этой кровавой каше.

Когда позвонил Сева Андреев и попросил прийти к нему в редакцию, Резенков сначала обрадовался. Наверное, придется просить помощи у Андреева, хотя бы для того, чтобы вытащить Лешку-Шкета. А если у Севы что-то наметилось с новой для него работой, то проблемы решаются сами собой. Может быть, Андреев посоветует все рассказать отцу Кати майору Полякову. Как-то из этой каши выбираться-то все равно надо.

Но перед самым уходом в редакцию планы Сергея изменились. К ним в цех заявился не кто иной, как Шурик Корнеев. В свое время, когда они вместе служили по контракту на Кавказе, Шурик носил кличку Корень и слыл мастером рукопашного боя. То, что Корень заявился и приветливо жал руки Барже и Фофану, могло что-то означать. Но что? Корень какое имеет отношение к этой банде?

Сергей убирался в своей части цеха, потому что работы у него второй день не было. До сих пор не привезли древесину. Корень случайно увидел Резенкова, очень обрадовался и кинулся обниматься. Разговора не получилось, потому что Шурик, по его словам, очень спешил. Он потребовал номер мобильного и пообещал в самое ближайшее время позвонить и договориться о встрече. Сергей видел, с каким вниманием Баржа и Фофан смотрели, когда они обнимались.

Теперь Сергей не знал, как ему быть. Шурик Корнеев был сильным козырем в этой ситуации. Либо он не имеет особого представления, что тут творится, либо он сам по уши в этом дерьме. И еще один вопрос очень интересовал Сергея: на чьей тут стороне Корень, замешан ли он во всем этом деле? Имеет ли для него все еще ценность их армейская дружба, или… Одним словом, Сергей решил не спешить и решений пока не принимать. По крайней мере, до того момента, когда он сумеет поговорить с Корнем, прощупать его, постараться понять, что представляет собой Шурик Корнеев сегодня.

Андреев встретил Резенкова в своем кабинете, тут же распорядился принести кофе, предложил хорошую сигарету. Сергей закурил, выпил кофе, слушая о житье-бытье главного редактора и его невесты. Потом Сева перешел к планам насчет самого Сергея. Он, оказывается, в паре мест почти договорился о работе личным водителем, а в одном — охранником с хорошей зарплатой, но там пока не дали окончательного ответа.

Резенков первым делом поинтересовался, а знают ли потенциальные работодатели, что Сева им сватает судимого человека. Сева сразу как-то сник и ответил, что знают. Судя по его реакции, он тоже не очень верил в положительный результат его хлопот.

— Так чего ты меня позвал-то? — решил перейти к делу Сергей, видя, как Андреев мучительно пытается выйти из неудобно сложившейся ситуации.

— Ну да! Я, собственно, хотел тебя расспросить про тот несчастный случай, что у вас произошел.

— Используешь личную агентуру? — усмехнулся Сергей.

— Ну, почему «агентуру», — сделал вид, что обижается Андреев. — Я обратился к хорошему знакомому, который там работает, который в курсе дела. Ты знаешь, что прокуратура почти никогда ничего не сообщает. Это столько надо сделать телодвижений, чтобы их работник, который отвечает за связи с общественностью, что-то рассказал. Да его, в смысле ее, еще найти надо, связаться, договориться о встрече. Такое ощущение, что в городе она самый занятой человек, что у нее на месяц все расписано по минутам. Даже больничный.

Пока Сева разбрасывался словами, Сергей пытался сообразить, как ему себя теперь вести. Сказать, что ничего не знаешь, не получится. А что рассказать?

— Ты хочешь у меня официальное интервью взять, с фамилией, именем и местом работы?

— Наверное, нет, — успокоил Андреев. — Тебе там еще работать. И как твои работодатели посмотрят на твои откровения? Просто я хочу быть уверен, что у меня есть надежный анонимный источник. Что я могу быть на сто процентов уверен в правдивости и объективности информации.

— Тогда валяй, спрашивай, — согласился Сергей. — А если еще чашечку кофе предложишь, то совсем хорошо.

Андреев, довольный, вскочил из-за стола, высунулся в дверь к секретарше и велел приготовить еще кофе. Он даже руки потирал от удовольствия.

— Ну, так что там у вас произошло?

— Подожди, Сева, — остановил собеседника Сергей. — Ты сначала скажи, а почему тебя это так сильно интересует. Мне как-то кажется, что это не уровень главного редактора. Или тут есть какой-то подвох?

Андреев рассмеялся, но не очень искренне. И не очень понравилась Резенкову последовавшая за этим смехом пауза.

— Раскусил, согласен, — закивал Андреев, расхаживая по кабинету. — Ясно, что обычный случай, что это дело кого-то из корреспондентов. Но я ведь, если ты не забыл, еще и активно занимаюсь общественной деятельностью. И я знаю, что погибший у вас рабочий был в состоянии наркотического опьянения. Ведь был же? Наркоман?

— Я с ним очень мало общался, — пожал плечами Сергей. — Наверное, был, если уж судить объективно. Но заметь, что я произнес слово «наверное».

— Достаточно и этого. Дело в том, что и прокуратура не отрицает, что парень был наркоманом. А я по мере моих общественных сил борюсь с наркоманией в нашем городе, с распространением наркотиков в молодежной среде.

— И как ты борешься?

— Как! Яростно, — заверил Андреев, не уловив подвоха в словах Резенкова. — У нас в городе обстановка с эти злом крайне напряженная. Родители жалуются, что чуть ли не в школьных дворах стали продавать.

Дальше последовала длинная и горячая речь, из которой Сергей почерпнул, что никакой серьезной работы главный редактор по общественной линии не проводит. Слишком много общих слов и избитых фраз, слишком много негодования и обвинений в самые различные адреса. Но фактически Сергей так и не услышал, в чем же заключается борьба лично Всеволода Андреева, главного редактора городской газеты и руководителя «Общественного совета».

Это ему было знакомо. Люди декларируют свою позицию, при каждом удобном случае ее озвучивают, а проблема не решается, потому что нет у этих людей в руках инструмента для ее решения, нет политического веса, а есть только желание показать себя, свою псевдоактивность. Кажется, здесь было то же самое.