из переплетающихся нитей. Пациенты как будто спали. Клавдия сначала вытащила чёрный сгусток из энергетического тела мальчишки, затем — с видимым усилием — из мужчины. Оба, один за другим, бросила на пол, и они просочились сквозь половицы.

— Ну вот, сейчас только заштопаю, — устало сказала Клавдия.

Я поморщился, мельком заметив её измождённое лицо. Эта ведь в отпуск не поедет, когда такое творится. До последнего будет урабатываться. А я, собственно, кто ей такой, чтобы заставить взять отпуск? Да и чья б корова мычала. Сам такой же.

Энергетические тела опустились в физические после того как Клавдия закончила колдовать с их нитями. Мужчина, похоже, сразу провалился в глубокий сон, а веки мальчишки затрепетали, глаза открылись. Он мутно посмотрел на Клавдию и спросил:

— Вы — ангел? Я в раю?

— Вовсе нет, — улыбнулась та и погладила его по щеке. — Ты будешь жить.

Пацан в ответ не улыбнулся. Он немного помолчал, будто обдумывая услышанное, потом сказал чистым спокойным голосом, как нечто давно уже осознанное и вообще само собой разумеющееся:

— Нет. Страшный завод сожрёт меня. Как моего отца.

Веки тут же опустились, и мальчишка уснул. Клавдия, будто один лишь разговор с пацаном поддерживал её, обмякла, оперлась мне на руку.

— Идём, — вздохнула она.

Мы вышли в коридор, медленно заковыляли к убежищу Клавдии. Навстречу то и дело попадались врачи, медсёстры, так что я не стал поднимать её на руки. Вот уж что нам точно ни к чему — так это привлечение лишнего внимания.

— Что за страшный завод? — поинтересовался я.

— Да мало ли их в Чёрном Городе, — вяло отозвалась Клавдия. — Малыш скорее всего уже работает полный день, иначе тут не выжить. Особенно если семья осталась без кормильца.

— Я просто не ожидал такого.

— Чего? — Клавдия на ходу заглянула мне в глаза.

— Что паренёк из Чёрного Города в полубессознательном состоянии будет так витиевато изъясняться: «Страшный завод сожрёт меня».

— Эти люди бедны, но не обязательно глупы, Костя.

— Знаю, знаю, — вздохнул я.

Углубляться в объяснения, конечно, не стал. Ни к чему Клавдии знать, что я на самом деле вовсе не родился аристократом на всём готовеньком. Что этот пацан на больничной койке мне ближе и понятнее всех тех ребят, с которыми мы выиграли Игру меньше суток назад. И что в моём мире такой пацан сказал бы нечто вроде: «Да хрена с два. Сдохну на работе, как мой батя». И вовсе не потому, что он глупый. Просто красиво изъясняются лишь аристократы, да актёры на сцене. А в реальной жизни, пропахшей металлом, по́том и кровью, всё не так.

В комнатушке Клавдии мы вновь провели тот же самый ритуал с переливанием энергии. Как только он закончился, оба вздохнули с облегчением. У Клавдии прибавилось сил, а у меня на душе посветлело. Даже мысль о том, что в нескольких метрах под нами сидит толпа уголовников, перестала раздражать.

— Спасибо, Костя! — Клавдия поднялась на ноги, чуть покачнулась, но взмахом рук поймала равновесие. — Теперь тебе, наверное, лучше уйти. Я опять буду сама не своя.

Как всегда, она вдруг будто утратила нить разговора. Развернулась, забыв о моём присутствии, и направилась в душ.

Я сидел на стуле, ждал. Стихли струи воды. Вскоре на пороге опять появилась Клавдия. Босиком, в одном лишь полотенце, которое едва прикрывало грудь и бёдра.

— Ты здесь, — сказала Клавдия.

— Верно, — кивнул я, не отводя от неё взгляда.

Клавдия быстро подошла ко мне, остановилась. Её коленки касались моих. Капли воды с её волос падали мне на брюки. Я коснулся пальцами её ног, поднялся выше. Руки скрылись под полотенцем.

— Костя, — выдохнула Клавдия, закрыв глаза, — ты...

— Что — я?

— Ты... плохо обо мне думаешь, должно быть, — донёсся до меня шёпот.

— Я думаю о тебе очень хорошо.

— Я не такая! На самом деле я совсем, вовсе не...

— Тс! — Я потянул её к себе, и она подалась навстречу. Подогнулись дрожащие коленки, Клавдия села на меня сверху. — Ты считаешь, что я вправе слушать твои оправдания? Ты — ангел-хранитель Чёрного Города — оправдываешься передо мной?

— Какой из меня ангел...

— Знаешь, если ангелы хотя бы чуточку не похожи на тебя — тогда к чёрту ангелов.

Дальнейшие возражения я прервал поцелуем. Вскоре на пол упало мокрое полотенце.

Глава 16. Сила воли

Домой я приехал уже на закате и немедленно угодил в объятия сестры.

— Костя, ну где тебя носит? — немедленно возмутилась она, едва успев излить на меня восторги. — У нас тут торжественный семейный ужин, между прочим, в твою честь!

— В мою честь? — удивился я. — Не думал, что разрушенная башня приведёт всех в такой восторг.

— Да при чём тут башня! — отмахнулась Надя и, воровато глянув в сторону столовой, откуда доносился негромкий разговор деда с Ниной, потащила меня в сторону. — Костя, у меня завтра спектакль. Ты ведь, разумеется, придёшь?

— Когда? — спросил я.

— В шесть вечера.

— Вечером — смогу, — кивнул я. — Кстати, хотел спросить. Ты с этими спектаклями учиться-то успеваешь?

Надя быстро отвела взгляд. Не заметить этого маневра я не мог.

— Эй! — Взяв сестру за подбородок, я заставил её опять посмотреть мне в глаза. — Надя, ты с ума-то не сходи. Вот это вот всё, — обвёл я широким жестом убранство дома, — мы можем и потерять. В конечном итоге будет важно только одно: кто мы и что умеем.

— Это два.

— Чего?

— Кто мы — одно, а что умеем — уже два, — проворчала Надя.

— Я тебе серьёзно говорю!

— Ты мне не отец! — повысила голос Надя. — Я к тебе пришла как к брату! Мне от тебя поддержка нужна, а не нотации. И всё у меня хорошо с учёбой, между прочим! В четверг меня ставили в пример всему потоку, потому что я написала лучшее сочинение на тему «Какой должна быть современная женщина»!

Судя по огню в глазах, говорила она истинную правду. Однако чутьё подсказывало мне, что где лучшее сочинение — там «неуд» по математике, или ещё чего-то в этом духе.

— Ладно, извини, — сказал я. —