дед всё-таки спросит, что там приключилось с башней, придумаю что-нибудь. Скажу, что перестарался во время тренировки, например. Не удержал силу под контролем — бывает.

* * *

В коридоре я немедленно столкнулся с Китти.

— Ах, ваше сиятельство! — Фигуристая служанка окатила меня потоком флюидов, смешанных с запахом недурных духов.

Запах мне почему-то показался знакомым.

— Добрый день, Китти, — улыбнулся я. — Приятно видеть тебя в добром здравии.

— А уж мне-то как приятно, ваше сиятельство! — томно улыбнулась Китти.

Как и всегда, я ненадолго заколебался. Разум торопил уйти, но вот тело... Его тянуло к Китти. Так же как тянуло его к любой красивой девушке, которая так открыто смотрит в глаза, сверкая великолепным декольте. И телу абсолютно плевать на то, аристократка перед ним, горничная, или крестьянка.

«А ведь с Китти не будет никаких проблем, — вмешался вдруг в голос разума кто-то новый. — Главное быть осторожным, и дело в шляпе! Не надо жениться, не придётся драться из-за неё на дуэлях...»

Похоже, это были рудиментарные остатки мышления «оригинального» Кости Барятинского.

Китти мою заминку расценила по-своему. Выпятила грудь ещё сильнее, захлопала глазами, будто смущаясь.

— Ваше сиятельство, вы так на меня смотрите...

— Прости, задумался. — Я отвёл взгляд. — В Академии так много занятий, приходится думать даже во время отдыха.

Я сделал два быстрых шага по коридору, но меня настиг голос Китти:

— Ваше сиятельство, постойте! Вас ожидают.

— Кто и где? — повернулся я к ней.

Китти, не пытаясь скрыть разочарованного выражения лица, сухо доложила:

— На заднем дворе. Господин Вишневский.

— Спасибо! — и я зашагал гораздо быстрее.

Господин Вишневский, потомственный юрист, служащий роду Барятинских уже не первый десяток лет — так же, как до него служили Барятинским его отец и дед, — ожидал меня в той самой беседке, где мы впервые встретились с Платоном.

После памятного разговора с Вовой я попросил нашего семейного юриста собрать информацию относительно восставшего из мёртвых правообладателя патента на двигатель нового типа. И судя по тому, что господин Вишневский ожидал встречи со мной, какая-то информация у него появилась. Как он узнал о том, что дед срочно вызвал меня из академии — ума не приложу. Видимо, у господина Вишневского существовали какие-то свои источники информации. А может, просто именно сегодня он заехал в Барятино по другим делам.

Господин Вишневский был болезненно худым человеком, как будто только что из концлагеря. Лицо его отличалось от черепа лишь наличием глаз и носа. Вкупе с высоким ростом фигуру Вишневский являл собой устрашающую. В некоторых фантастических фильмах похожих инопланетян показывают.

При виде меня он встал и медленно поклонился. Все движения у него были медленные, размеренные.

— Ваше сиятельство... — надорванным голосом произнёс он.

— Приветствую, господин Вишневский, — кивнул я сообразно разнице в положении. — Чем порадуете? Получилось?

— О, ещё как. Не изволите ли присесть?

Я изволил, и Вишневский с видимым облегчением опустился напротив меня. Рядом с ним на скамейке стоял портфель, обшитый красно-коричневой кожей. Открыв его, Вишневский достал стопку бумажных листов и откашлялся. Казалось, что каждое движение вытягивает из него абсолютно все силы.

— Мне рассказать в подробностях или кратко? — осведомился он.

— Для начала — кратко.

— Слушаюсь-с. — Вишневский сложил бумаги на коленях и заговорил, глядя мне в глаза: — Изобретателем двигателя нового поколения по документам значится Феофан Малицкий.

— Отец Вовы, — кивнул я. — Так?

— Да, совершенно верно. Видел я мельком этого Феофана Малицкого. Для покойника выглядит неплохо. Передвигается по городу исключительно на такси, определённого занятия не имеет.

— А как же они ухитрились провернуть этот трюк с похоронами?

— Очень просто-с. Владимиру Малицкому было трудно похоронить отца, ему б и на метр земли в Петербурге денег не хватило. А когда отец умер — Юсуповы немедля предложили взять все хлопоты на себя, он и согласился. Да и кто бы на его месте не согласился! Тем более парень был уверен, что за изобретение двигателя ему ещё причитается. Понимал, что дело небыстрое. В результате Малицкого-старшего по документам провели как Евгения Максимова.

— Но на памятнике ведь написано правильное имя?

— Памятник — камень, ваше сиятельство. На камне можно написать что угодно-с. К примеру, на углу моего дома на камне написано: «Релька». Ума не приложу, что сие значит, нет такого слова в русском языке-с, я даже в словарь заглядывал. И, тем не менее, прецедент налицо.

— Ну ладно, — усмехнулся я. — Давайте к делу.

— Воля ваша-с. Итак, сей подложный Малицкий получает отчисления за изобретение новейшего двигателя, а также ещё за дюжину различных технических новаторств, большая часть которых вовсе для нетехнического разума непонятна. Что-то касаемо циклов производства на заводах, не берусь судить, впрочем, тут у меня вся информация, если вам любопытно. — Вишневский положил руку на стопку бумаг у себя на коленях. — Деньги псевдомалицкий получает немалые, однако живёт явно не на широкую ногу. Тратить любит, однако регулярно оказывается, что называется, на мели и одалживается у друзей, коих у него не так чтобы много.

— Ясно. Большую часть денег, значит, получает не он, а Юсуповы.

— И вы совершенно правы-с. Раз в месяц псевдомалицкий приходит к Венедикту Юсупову на благотворительный вечер и оставляет конверт-с.

— Юсупов занимается благотворительностью? — удивился я.

— Занимается-с, — медленно кивнул Вишневский. — По крайней мере, по документам — очень активно занимается. Содержит три бесплатные лечебницы в Чёрном Городе, одну бесплатную столовую. Я не поленился, проехал, посмотрел. Грязь, доложу я вам. Грязь, мерзость и запустение. В одну лечебницу у меня на глазах пытался попасть один доходяга, кашляющий кровью — не пустили под предлогом, что переполнена. Тогда как отчётливо видно, что никакого ажиотажа в действительности нет-с. Всего пара так называемых врачей, да и те больше курят и чай пьют, нежели работают. В столовой же подают жидкий суп на воде — такой, что даже бездомные приходят туда разве что погреться.

— Иными словами, тех денег, что положены по документам, в этих благотворительных заведениях нет, — заключил я, и Вишневский в ответ кивнул.

Я в задумчивости побарабанил пальцами по колену и испытующе посмотрел на юриста. Тот мой взгляд выдержал.

— Насколько весомы доказательства? — спросил я.

— Весьма-с.

— Если дать делу ход? Каковы последствия для Юсуповых?

Вишневский пару секунд подумал,