– Так это и есть твоя цель, О Великий Будини? Убрать Гудини с дороги и купаться в лучах славы?

– Боже милостивый, нет. Не цель, и я даже не надеюсь на это. Гудини правда обладает талантом искусно высвобождаться, и он отличный шоумен. Дело не просто в ключе ХРОНОСа. Мне повезло, что зрители засыпают до моего исчезновения.

– Как ты думаешь, есть ли хоть малейший шанс, что он будет здесь сегодня?

– Гудини? Нет. Я почти уверен, что получу письмо от его адвокатов прежде, чем сам Великий решит приехать в Бостон. Как я уже говорил, сегодня у нас лишь подготовка, чтобы мы могли…

– Нет. Мы не можем. Я могла бы недели потратить на изучение информации о 1905 годе и не узнать столько, сколько узнала за последний час.

Он усмехается.

– Осторожнее, любовь моя. Ты уже говоришь прямо как настоящий историк ХРОНОСа.

Я отрицательно качаю головой.

– Только не это. Скорее как мастер по зачистке.

* * *

Кирнан совершенно точно описал парк Норумбега как Всемирную выставку для бедняков. В центре парка стоит огромный фонтан, похожий на те, что были на выставке, только сильно уменьшенный и испещренный птичьим пометом. Карусель находится ближе к центру парка, и Кирнан говорит, что в будущем здесь планируют установить колесо обозрения и остальные аттракционы. Река Чарльз представляет собой малую копию берегов озера Мичиган.

Главной достопримечательностью парка Норумбега, по-видимому, являются прогулки на каноэ. На реке их так много, что почти не видно воды.

– Здесь всегда такая толпа? Лодки едва передвигаются.

Кирнан смеется.

– Они здесь не для того, чтобы передвигаться. Лодки постепенно продвинутся на четверть километра вниз по реке. Полиция все чаще проводит аресты, но парочки это не останавливает.

– Аресты? За что?

– За поцелуи в каноэ. Некоторые зовут это место «шальным каноэ».

Я бросаю на него скептический взгляд.

– А зачем целоваться в каноэ? Вокруг же полно людей. Никакого уединения.

– Люди в других лодках занимаются тем же, так что никому нет дела. Через несколько лет, когда повсюду будут автомобили, их задние сиденья разорят владельцев каноэ, но сейчас эти лодки – самое уединенное место, которое можно купить за десять центов.

Мы немного побродили, а потом начался небольшой дождь, и мы побрели вверх по склону к зданию, которое стоит на вершине. Вывеска на фасаде гласит: «Большой стальной театр», и это довольно точно описывает массивное серое здание.

Кирнан вздыхает, затем роется в кармане и достает пару никелей.

– Если бы сегодня работала Джозефина, тебя бы пропустили без билета, – тихо говорит он. – Но Агата очень упряма. Я почти уверен, что она перепродает билеты и кладет разницу себе в карман. Ее поймают, если она не будет осторожна. Изли, может быть, и глуп, но его жена – нет.

Он перекладывает монеты через деревянный выступ.

– Привет, Агата. Сегодня я привел с собой гостя. Сначала мы пройдем за кулисы, но потом она будет смотреть шоу.

Крупная пожилая женщина на мгновение отрывается от своей книги и дважды бросает взгляд на мое лицо, будто пытаясь понять, где она видела меня раньше. И правда, на ее руке бледнеет след цветка лотоса. Однако я ненадолго привлекаю ее внимание. Вероятно, потрепанная книга в мягкой обложке под названием «Озорная горничная Фэйни» интереснее девушки, отдаленно похожей на картину в храме.

Мы подождали немного, а затем Кирнан говорит:

– Может, дашь ей билет? Просто на случай, если Тито спросит.

Агата бросает на него злобный взгляд, а потом отрывает билет и протягивает его нам.

Шоу начнется только через двадцать минут, но несколько человек пришли пораньше, чтобы занять место поближе к сцене. Это частично крытый зрительный зал, и большие стальные занавесы по бокам отворены, впуская легкий ветерок. Кирнан ведет меня к двери рядом со сценой, и мы входим в полутемную комнату, заполненную театральным реквизитом. Между бесформенными грудами тянется тропинка, и Кирнан, похоже, знает, куда направляется.

Спустя несколько метров мы проходим мимо деревянного гроба на высокой платформе, и Кирнан постукивает по крышке.

– С этим трюком я ходил на прослушивание. Но с тех пор я поднял планку.

Небольшая деревянная лестница в глубине комнаты ведет на сцену. Пышная блондинка лет двадцати пяти, с приветливой улыбкой на лице, оборачивается, когда мы приближаемся.

– Ущипните меня! Ты ведь Кейт? Меня зовут Элайза Изли. Рада убедиться, что ты действительно существуешь. – Она проводит ладонью вверх по руке Кирнана и подмигивает мне. – Ты даже не представляешь, сколько девушек просят меня познакомить их с этим парнем, но он каждый раз отвечает, что уже занят.

Кирнан бросает на меня извиняющийся взгляд и сжимает мою руку. Я бы ни за что не выдала его прикрытие, но мне хотелось бы верить, что он говорит это просто для того, чтобы избежать ее сватовства, а не потому, что он все еще убежден, что мы принадлежим друг другу.

– Привет, Элайза. Рада познакомиться.

– Я покажу ей, как все устроено, – говорит Кирнан, – а потом выведу в зал. Вернусь минут за пять до начала.

Она качает головой.

– Прости, малыш. Перри уволился. Мне понадобится лишняя пара рук, чтобы двигать декорации между выступлениями.

Он скорчил гримасу.

– Ничего страшного. Я проведу ее и сразу же вернусь. Почему Перри уволился?

– По той же причине, по которой ты когда-нибудь уволишься, и по той же, по которой в конце концов уйду и я. Мой придурок-муженек. – Она улыбается, но у меня такое чувство, что это была вовсе не шутка.

Кирнан кивает и ведет меня на другую сторону сцены, к черному прямоугольному ящику шириной примерно в две трети высоты телефонной будки. Он стоит на платформе с колесиками в нескольких сантиметрах над полом. Кирнан отодвигает занавеску, окружающую коробку, и мне открывается вид на стеклянный ящик, заполненный водой. А в тележке, стоящей в метре от нас, лежит целый набор металлических наручников и цепей.

– Ты, должно быть, шутишь.

– Нет, – отвечает он. – Мы просим кого-нибудь из зрителей надеть наручники, просто чтобы показать всем, что это не подделка. Потом я прыгаю в ванну, они задергивают занавес, чтобы скрыть меня, и расхаживают вокруг. А когда они раздвигают занавес, я уже без наручников.

– А как же твой смокинг?

Он постукивает себя по груди.

– Под ним купальный костюм.

– О, пожалуйста, скажи мне, что это не один из тех цельных купальников до колен?

– Именно он. И я в нем довольно неплохо выгляжу, – невозмутимо говорит он.