– Она же меня не видела? – в сотый раз спросил Роуэн. – Точно не видела?

Его телефон звонил без остановки с того самого момента, как он бросил трубку. Теперь Роуэн шарил в пространстве между сиденьями в поисках телефона.

– Как она тебя увидела бы? Ты все это время сидел в машине! – бодро ответил Иэн. Ну, хоть кто-то счастлив. Ему же удалось добыть фотографии. – Эдди, они потрясающие!

Я понимала, что он сияет от счастья не только из-за моего несравненного таланта фотографа, но и из-за моих слов: «Может, ты прав и мне стоит во всем признаться маме». Что на меня нашло? Я сделала только хуже. Я дотронулась до затылка и поморщилась.

– Нападаешь на людей на парковке, бьешься головой о камни, и тебе хоть бы что… – весело сказал Роуэн, оставив свои тревоги. – Эдди, я придумал для тебя новое прозвище. Тебе идеально подходит. – Он встретился со мной глазами в зеркале и выдержал торжественную паузу. – Королева Медб.

– Это кто? – спросила я.

– Известная ирландская королева. О ней говорится в преданиях, но она, вероятно, существовала на самом деле. Сейчас найду картинку.

Он сбросил очередной входящий звонок и передал мне телефон. Иэн тоже заглянул в экран. Красавица с длинными светлыми волосами сидела вразвалку на троне с надменным видом, будто ее пытались – тщетно – развлечь. Ногой она попирала золотой щит.

– Выглядит… классно, – сказала я, стараясь не показывать, насколько мне льстит сравнение. Я всегда чувствовала родственную душу в таких персонажах. Слабовольные принцессы меня не цепляли. Ну кому охота сидеть целыми днями в башне?

Роуэн забрал свой телефон и кивнул:

– Ее похоронили стоя, чтобы она всегда была готова к нападению врагов. Но самое интересное, что могила Медб постепенно разрастается. Всякий, кто взбирается на холм, где она похоронена, берет с собой камень и добавляет к и без того большой куче. То есть королева становится сильнее, – добавил он, обернувшись ко мне.

Эта деталь мне понравилась.

Я хотела поблагодарить Роуэна, но телефон у него опять зазвенел. Он сердито нажал на кнопку сброса.

– Кто это? – спросил Иэн, все еще разглядывая снимки.

– Мама, – ядовито выплюнул Роуэн. Таким же тоном он разговаривал по телефону, когда я нечаянно подслушала его у заправки.

Мы с Иэном переглянулись.

– Все в порядке? – спросил мой брат.

Роуэн помотал головой.

– Я ей не друг. Я ее сын. Сколько можно жаловаться мне на свои проблемы? – Он со всей силы нажал на педаль газа, и пейзаж за окном замелькал со скоростью света.

Нам с Иэном стало неуютно. Клевер мчалась все быстрее и скоро могла перейти все границы.

Я легонько постучала Роуэна по плечу:

– М-м… Роуэн. Ты едешь слишком быстро. Хочешь отдохнуть? Я сяду за руль.

– Или я, – предложил Иэн, нервно заламывая пальцы. – Не обещаю, что не врежусь в стену, но попробовать могу.

– Лицензия здесь есть только у меня, – возразил Роуэн, но все-таки сбавил скорость, хоть и ненамного. Одной рукой он крепко сжимал телефон.

– Дай-ка я его заберу, Роуэн. Тебе лучше отдохнуть от звонков. – Я подалась вперед, осторожно забрала мобильный и незаметно перебросила Иэну, а потом положила руку Роуэну на плечо: – Слушай, я не знаю, что именно у тебя происходит, но помни – ты не один. Мы рядом. – Почти то же самое он сказал мне в Килларни.

Повисла тишина. Несколько секунд спустя Роуэн расслабился и сбросил скорость. Иэн посмотрел на меня с благодарностью.

– Извините, ребята. Родители ужасно меня выматывают. Год выдался тяжелый. Я просто… – Голос у Роуэна дрогнул.

Иэн снова посмотрел на меня, на этот раз умоляюще: «Помоги ему».

– Хм-м… – Я опустила взгляд и заметила путеводитель на сиденье. – Может, сделаем еще одну остановку? Между Килларни и Ковом есть замок. Нам немного не по пути, но там, похоже, интересно.

– Замок Бларни? – воодушевился Роуэн. – Отличная мысль! Мне бы не помешало перезарядиться.

– Э-э, – протянул Иэн. – Конечно, я не против, чтобы ты «перезарядился», но мы не опоздаем в Ков? Я целый месяц добивался ответа от хозяйки паба, и она сказала, что у нее только один свободный час. Не хотелось бы рисковать.

Ну почему он такой дубоголовый? Неужели не понимает, как Роуэну плохо?

– Ему нужно отдохнуть, – с нажимом сказала я и грозно посмотрела на брата. – Надолго мы не задержимся. Кстати, сколько несчастных ирландцев ты успел измучить своими письмами за это лето?

Бедняги. Иэн невыносим, когда ему что-то нужно.

– Всего двоих, – пробормотал Иэн, и у него покраснели кончики ушей.

– Времени у нас полно. И помнишь, ты говорил, что за тобой должок? – Роуэн поднял брови и посмотрел на Иэна.

Брат задумчиво пожевал прядь волос.

– Ладно. Только быстро, хорошо? Я не хочу, чтобы снова вышло как тогда, с тракторами.

Мы с Роуэном обменялись победными улыбками.

В жизни каждой путешественницы с разбитым сердцем однажды наступает момент, когда она вверх тормашками свешивается с верхушки башни замка, тянется губами к обслюнявленному камню и думает: «Как я сюда попала, черт возьми?»

Уверяю тебя, это совершенно естественный этап лечения твоего сердечка.

Что за замок? Бларни. Что за обслюнявленный камень? Камень красноречия, огромная известняковая плита с омерзительным прошлым, привлекающая более трехсот тысяч туристов в год. По слухам, любой, кто поцелует волшебный камень, обретет дар красноречия и способность выпутываться из любых ситуаций благодаря хорошо подвешенному языку.

В слухи я не верю, но камень красноречия однозначно годится для двух вещей: заражения герпесом и обсуждения того, как тяжело быть отвергнутым. Предлагаю подробнее рассмотреть последнее.

Ты человек, причем живой, а значит, с тобой такое бывало: открываешься другому, уязвимая и полная надежд, а вместо блаженного счастья, на которое уповало сердце, получаешь липкий от слюны камень, никак не пробуждающий в тебе оратора. Мне тоже пришлось через это пройти, и я понимаю, каково тебе. Конечно, приятно воображать, будто ты одна такая несчастная, но ничего подобного. Нет-нет. Боль отказа послужила вдохновением чуть ли не для половины шедевров мирового искусства (и, смею добавить, безумств). Но когда она пронзает именно твое сердце, тебе кажется, что это нечто совершенно новое и невиданное, как будто вселенная приготовила самое отвратительное блюдо на свете и пригласила тебя на ужин.

Такова любовь. Всеохватывающая, но в то же время чертовски личная штука. Мы с тобой в одной лодке, сестренка. Те, у кого нет душевных ран, – либо лжецы, либо роботы, а всем известно, что из лжецов и роботов выходят неважные друзья. К тому же роботы склонны к восстанию против людей. Стоит ли удивляться, что мы стараемся держаться от них подальше.