пару во мне уже тогда шевелилось подозрение, что преданная любовь не такая уж возвышенная штука. А вот и мы с Катькой, еще не до конца сломавшие стену дружбы, треплемся у Семьдесят четвертой (глаза говорят больше, чем губы), а мимо нас проходит в умывалку с тазом в руке гэдээровская брунгильда (вполне возможно, такова Катька в глазах вьетнамца) в зеленом балахоне и одних только черных рыцарских колготках — это задолго до Аллы Пугачевой. Еще с полгода назад мы бы сделали вид, что не замечаем ее, но сейчас уже улыбаемся друг другу. Катька даже решается рассказать, что в умывалке немка раздевается совсем, тогда как остальные только сверху.

Что-то бредень мой захватывает все экзотическую рыбу — вот два пузатых немца, вернее, один пузатый, — веселый „Швейк“, женатый на казашке Фатиме, которая, будучи беременной, досиделась ночами за прокуренными картами до того, что отекли ноги, — а другой — тощий, белесый Ганс, подброшенный судьбою в Женькину комнату со специальной целью столкнуть два менталитета: один, раскидывающий свое и хватающий чужое, и другой, считающий и свою, и чужую собственность неприкосновенной. О пунктуальности (мелочности) Ганса Женька постоянно отзывался с горьким сарказмом: представляете, Ганс попросил вернуть ему пятнадцать копеек за кефирную бутылку, которую Женька, оставшись без денег, по-товарищески сдал в буфет, — ему, дескать, летом потребуются деньги на поездку в Сталинград — разыскивать могилу отца. Мы выслушивали со сложным чувством: отец, конечно, дело святое… Но ехать туда, где он наворотил таких дел… Да еще деньги за бутылку, которыми каждый из нас был бы только рад поделиться в качестве хоть маленькой контрибуции… Правда, самое последнее вслух выговаривала только Катька: какой ужас — знать, что твой отец фашист!.. Нужен был особый случай, чтобы Женька потеплел к Гансу: обнаружив комнату запертой, он заглянул в скважину и увидел на кровати Гансовы ноги вперемешку с ножками его длинноносенькой, похожей на курчавого бесенка чернявенькой Гретхен — „все это в бешеном темпе“… Что ж, все люди, все человеки».

Сегодня в этом здании укрылось что-то неприступное, и адреса даже такого по-моему не осталось — теперь это улица Беринга. Вполне достойное имя, чтобы стереть память о нас.

Глава 30

Перевозная улица, 8, набережная Макарова, 10 — Татьяна Алферова

Татьяна Алферова — поэт, прозаик, главный редактор издательства «Геликон Плюс». Член Союза писателей Санкт-Петербурга. Автор ряда книг поэзии и прозы.

Родилась в г. Рыбинск. Лауреат премии журнала «Зензивер», Всероссийской премии «Молодой Петербург», премии имени Гоголя.

Есть те, кто хранит то, что вот-вот может исчезнуть, с трепетом и волнением продолжая дорогие традиции, не давая умолкнуть однажды прозвучавшему сокровенному слову.

Татьяна Георгиевна — замечательный поэт, искусный прозаик, не жалеет времени и сил для того, чтобы основанное А. Н. Житинским издательство по-прежнему оставалось живым и выпускало бы прекрасные книги. Которые никто другой точно не издаст.

Татьяна Алферова: Счастливый адрес? Матисов остров, улица Перевозная, дом 8. Жила там до тринадцати лет и до сих пор возвращаюсь в Коломну в своих рассказах и повестях — мистическое место. В том отрезке времени уместилось много событий: первые стихи и повесть, первая влюбленность, друзья, первый ужас: из-за наводнения наш второй класс срочно распустили по домам, надо идти одной по мосту через вздувшуюся Пряжку.

Все было первое, потому кажется, была счастлива большую часть времени.

Набережная Макарова, дом 10, клуб «Книги и кофе», основанный Александром Николаевичем Житинским. Работала там, пока был жив Александр Николаевич. Презентации книг: моих и друзей, посиделки с «Пенсил-клубом», белые ночи с поэтическим марафоном и какие-то сумасшедшие отчеты-бумажки, составляемые там же по ночам, потому что «надо очень срочно»; редкое ощущение, что делаешь что-то интересное и важное не только тебе — тоже была счастлива довольно часто и продолжительно.

«Пиковое» же счастье связано исключительно с личным, в том числе личным адресом, пусть останется вне текста.

Глава 31

Лиговский проспект, 75–77 — Александр Медведев

Александр Медведев — художник, публицист, прозаик. Член Санкт-Петербургского Союза художников и Союза писателей России.

Родился в 1957 году в Ленинграде.

Занимается выставочной деятельностью и исследованием современного искусства, участник многих персональных и групповых выставок, сотрудничал с Тимуром Новиковым и Новой Академией Изящных Искусств в качестве заведующего издательским отделом НАИН и организатора выставок.

В одном из интервью Александр Медведев сказал: «Я занимаюсь графикой, литографией, офортом, линогравюрой, китайской тушью, акварелью, анимацией, плакатом, преподаю в детском дизайн-центре, в университете».

Речь идет не о хобби, а о профессиональной работе. При этом Александр Васильевич мог бы упомянуть еще и свою писательскую, редакторскую, публицистическую деятельность. В критических очерках он пишет о современниках, ища в их произведениях метафизические бездны, и порой благодаря дару Художника бытовые детали чужого творчества становятся глубинным бытием, формой существования искусства. Оправдание Времени он ищет не в прошлом, а в настоящем, своими исследованиями возвышая героев собственных литературно-критических очерков. Редкий талант — не принижать, а возвышать современников.

Александр Медведев: В городе много адресов, с которыми у меня связаны добрые воспоминания. Но есть место, где сходятся все линии, начиная от «линии жизни» и продолжая линиями Васильевского острова. Это мастерская на Литовском проспекте, 75–77. Здание в пяти минутах ходьбы от Московского вокзала, столько же — до метро «Владимирская» и «Литовский проспект».

Отсюда я пешком или на автобусе отправляюсь в Дом писателя и на Театральную площадь, иду бродить по Фонтанке или Обводному, отправляюсь на Невский или углубляюсь в дорогие моей молодости Пески — «пересчитать» десяток Советских улиц. Не важно, на самом деле я путешествую по этим и другим местам Петербурга или мысленно посещаю их, здесь я особенно близко ощущаю город.

Окна мансарды выходят во двор. Сразу за окнами крыши соседних домов. Когда от Свечного переулка в сторону Московского вокзала убрали трамвайные рельсы, в мастерской стало совсем тихо, день ли, ночь — ты постоянно наедине с собой, ничто не мешает предаваться воспоминаниям — своим или читая чужие.

В мастерской я пишу, рисую, иногда приходят люди, кто-то из друзей или кто-нибудь в первый раз. И тогда беседы, рассматривание работ и, конечно, постоянный собеседник — Город.

Мастерская — это точка схода моего времени и пространства, моих друзей — современников, тех, кого уж нет, и тех, вечных спутников — литературных героев.

Глава 32

Малая Морская, 16 — Андрей Демьяненко

Андрей Демьяненко — поэт, прозаик, драматург.

Родился в 1974 году в Ленинграде. Лауреат Всероссийской литературной премии «Молодой Петербург», Международного фестиваля имени