дверь в ее спальню открыта. Накинув халат, она позвала собаку, но ее в комнате не оказалось. Окончательно проснувшись, она высунулась в коридор. Вокруг царили темнота и тишина. Часы внизу пробили два часа ночи и опять стало тихо. Александра вдруг почувствовала смутную тревогу, нащупала в тумбочке фонарик и вышла из комнаты.

На втором этаже Альмы не было, и она, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить спящих, тихонько спустилась вниз. Внезапно фонарик мигнул и погас.

Наощупь Александра нашла спальню Марии и в это время услышала собачий визг в соседней комнате.

Собака радостно бросилась к хозяйке. Подхватив ее на руки, Александра было направилась к лестнице, но ее остановил неясный шум. Где-то неподалеку тихо разговаривали мужчина с женщиной.

Ошеломленная Александра двинулась на звук голосов. Но хлопнула дверь, и раздались торопливые шаги.

Прижав собаку к груди, Александра застыла посреди коридора.

Наткнувшись в темноте на хозяйку Мария испуганно ойкнула.

– Это я, – недовольно пробурчала Александра. – Альму искала, а ты чего в потемках бродишь?

– Да мне послышался шум, вот я и пошла посмотреть.

– И что?

– Нет никого, показалось, наверное.

– А зачем Альму заперла?

– Да она из вашей комнаты убежала и лаять начала, я боялась, что она всех перебудит и закрыла ее здесь.

– Как же собачка сама в моей комнате дверь открыла? – язвительно фыркнула Александра. Ей нестерпимо хотелось спросить про мужчину, но она сдержалась.

– Не знаю – как, но Альма прибежала сюда и громко лаяла, – оправдывалась Мария.

Александра поднялась на второй этаж и в комнате Зины приникла к окну, выходящему в сторону темного хода.

Голубиная душа безмятежно похрапывала и не отреагировала на появление хозяйки.

Александра взглянула во двор. Вокруг было пустынно, лишь неугомонный ветер—бродяга печально раскачивал чернеющие ветви берез с пожухлыми остатками листвы.

«Неужели мне показалось, – размышляла она. – Но я явно слышала мужской голос и голос Марии. За такое короткое время, пока я поднималась по лестнице, мужчина не мог так быстро покинуть двор. С кем же встречалась Мария, почему так поздно? И почему скрывает? Права Марфа – темная она девица». Она уже жалела, что взяла Сушкину на работу, когда та объявилась и позвонила ей. Промаявшись до рассвета, Александра забылась лишь под утро и проспала до десяти. Ее разбудила Серафима и сообщила, что пришла клиентка.

В ожидании психолога управляющая сетью продуктовых магазинов Галина Самарина с любопытством разглядывала цветные пробирки с ароматическими маслами.

– Извините, проспала, – пробормотала Александра. – Впервые со мной такое.

– А я уже разволновалась, жизнь—то, сейчас какая, вон у Марфы Байзюк мужа маньячка убила. Он оказывается не первый кого она порезала. Девица—то психически больная, а как спрашивается, она в их дом попала? – торжествующе выдала клиентка. Идеально круглая, силиконовая грудь владелицы торговой сети взволнованно вздымалась.

– Вы хотите сказать, что Байзюку специально подсунули маньячку?

– Я могу думать что угодно, но такая мысль сама напрашивается, – ухмыльнулась Самарина.

– И кто же это мог сделать?

– Тот, кому выгодно, – довольно хохотнула Галина.

– Уж не жена ли его?

– Люди говорят, она, – уклончиво пробормотала клиентка.

– Сплетни никогда не слушаю и вам не советую, в них правды нет, – нахмурилась Александра. – Наверняка будет следствие и если есть состав преступления, то виновник будет известен…

– Как знать, – ядовито улыбнулась Галина.

– Давайте лучше начнем сеанс, а то у меня весь график приема полетит, – вздохнула Александра.

Проводив клиентку, Александра позвала Марию Сушкину. Напомнив Марии о злополучной ночи, она потребовала рассказать с кем та беседовала во втором часу ночи.

Потрясенная Мария изменилась в лице. Сначала она отрицала присутствие мужчины в доме, но под натиском Александры, наконец, созналась.

– Это мой молодой человек, – пролепетала она. – Я просто боялась, что вы меня выгоните и скрыла, что он приедет со мной повидаться.

– Очень зря, – фыркнула Александра. – Пусть приезжает к тебе в любое время, но только не ночью.

– Хорошо, – с облегчением вздохнула Мария. – Я сегодня же позвоню ему.

– Вот и славно, – задумчиво взглянула она на прислугу. – Иди, работай.

Александра видела, что девица врет, но нажимать на нее не стала. Это было бесполезно, она решила проследить за ней.

Глава 44. Душевный кризис Наденьки

По столице поползли слухи, что в Замоскворечье в доме Барятьевых ночами проводятся черные мессы, а призраки и приведения разгуливают по дому чуть ли ни днем. А хозяева, мол, якшаются с нечистой силой. И то, что Барятьевы в свой дом время от времени приглашают батюшку, и тот окропляет дом святой водой, не смущало обывателей, они и батюшку обвинили в сговоре с демонскими силами.

Молва молвой, как говорится: «на каждый роток не накинешь платок» и «за глаза царя ругают», но до Наденьки доходили эти слухи и сильно ранили ее. К тому же Альберт опять стал востребованным и без конца уезжал то на съемки, то на гастроли. Наденька вдруг как никогда почувствовала себя несчастной и одинокой. Она отдалилась от людей и замкнулась в себе, от нее стало часто попахивать спиртным. Альберт и сам время от времени прикладывающийся к рюмке коньяка не сразу заметил это. А когда заметил, было уже поздно, Наде смело можно было ставить диагноз – алкоголизм.

Альберт заметался. С одной стороны, он хотел положить жену на лечение в клинику, с другой Наденька умоляла не делать этого, не позорить ее.

– Меня и так все бабы ненавидят, за то, что ты на мне женился, а теперь представляю, как они будут смеяться надо мною и радоваться.

Жалость и любовь к жене победили и Альберт, взяв с нее слово, что она пить не будет, успокоился.

Наденька и впрямь какое—то время держалась, но в один из дней ее навестила Марфа.

Веселая, модная, ярко одетая, в каких—то немыслимых бусах и браслетах она появилась на пороге мрачного дома, по которому Наденька бессмысленно бродила в старом халате, неухоженная и унылая. Марфа шумно ворвалась в ее утлую, однообразную жизнь и внесла с собой радостную струю свежего, весеннего дня.

Окинув быстрым взглядом приятельницу, Марфа мгновенно увидела и нездоровую бледность, и гусиные лапки в углах глаз, и тревожную тень смятения в глазах. Обгрызенные ногти и старое платье в цветочек красноречиво кричали о плачевном состоянии духа бывшей подруги. Марфа невольно вздохнула.

Наденька горько усмехнулась.

– Что не нравлюсь?

Вытащив из пакета бутылку испанского вина и поставив ее на стол, Марфа фыркнула.

– Праздника в твоих глазах не вижу, заездил тебя твой великий артист. Во что он превратил тебя дорогая?!

Наденька поджала губы.

– Чем я тебе не нравлюсь?