Возвращается следователь, чёрт, надо идти все доделать побыстрее.

Следак покрутился вокруг трупа. Да ему здесь и особо смотреть не на что. Ну ткнул ему пинцетом на полнокровные вены, авось поймёт. Спрашивает моё мнение о лекарстве. А что тут мнить, препарат группы «А», сравнительно редкий. Если брали в аптеке, то найти легко — звони в городское аптекоуправление, в учётно-рецептурный отдел. Но это, конечно, если недавно брали... Если есть описание подозреваемого и свежий рецепт, езжай и спроси провизора, потом делай очку, если провизор тебе что похожее на твоего подозреваемого опишет. Не поленишься — посадишь гада раньше, чем мои анализы придут. Мне ли тебя учить, моё дело вот — мясо...

Я отодрал кусок светло-голубой клеёнки и красиво расположил матку. Разрезал, как художник, чтобы показать аборт в ходу. Сфотографировал, отобрал немного биоматериала на случай, если придётся устанавливать отцовство. Что ещё мне пригодится? Ничего. Я кинул матку в глубину пустого распахнутого тела, и она, прыгнув мячиком, улетела куда-то под рёбра к горлу. Да какая разница куда. Следом кинул сердце и мозг, а потом сверху завалил остальной требухой со столика. Рядом возник Серёга со здоровым иглодержателем и толстой чёрной ниткой.

— Все, Серёж, ушивай. А потом отмой её хорошо. Чтобы ни пятнышка! На ней будет очень красивое подвенечное платье.

Вообще-то, над этим трупом чуть подумать пришлось. Да нет, что причиной смерти являлся страшный передоз обычного аспирина, мы догадались быстро, — ну не совсем же дураки у нас работают, плюс анализы. Некоторую проблему составило определить непосредственную причину смерти. А вернее, даже не так: причина — острое кровотечение — была тут ясна. Оставался вопрос, какое кровотечение, так как их было два. Одно маточное, из-за выкидыша, а другое желудочное, из-за острой обширной эрозии слизистой, сопровождавшейся множественными изъязвлениями, — типично аспириновая смерть. Ну сколько крови вытекло из матки, мы уже измерить не могли, а вот то, что вытекло из желудка, — запросто. Получается, что желудочное кровотечение было более тяжёлым, а маточное просто помогло ему приблизить смерть. Вообще, аспирин штука серьёзная, каким бы пустяковым лекарством его в обиходе ни считали. Аспирин свёртываемость крови заметно нарушает, особенно в больших дозах. С ним надо бы на «вы», вместо того чтобы жрать его по любому поводу.

Что беременна, Жанна поняла неделю назад. Одно сомнение её мучило — это месячная беременность или двухмесячная? По идее, даже меньше месяца, хотя прошлые месячные были какие-то странные — короткие. но в две серии, в первый день помазало чуть-чуть, а потом три дня ничего, затем, правда, ещё пару дней что-то такое непонятное текло. Всё же, наверное, это была менстра, у неё такое частенько случалось — то циклы собьются, то за два-три дня всё пройдёт, и не обильно так, почти сухо, то, наоборот, как ливанёт — и на целую неделю. Слышала она, что иногда даже при беременности бывает, что мажется: вон Светка из их группы до третьего месяца всё думала, что не залетела. Но сейчас-то Жанна точно знает, что к чему: двухнедельная задержка очень соответствовала одному моменту в её жизни... Хотя и за месяц до того был моментик. Но. похоже, тогда обошлось чисто, не то что в этот раз.

...Последним экзаменом шёл матмех — самый тяжёлый экзамен в летней сессии. Штудирование дикой смеси математики и физики, приправленной инженерным делом, окончательно вымотало Жанну. А ещё добавьте панический страх, который она испытывала перед этим предметом, пять бессонных ночей, постоянно крепкий кофе и сигареты, и вы поймёте силу Жанкиного стресса. Затем был экзамен, где она чуть не грохнулась в обморок от перенапряжения. Принимал Интегралыч, старичок доцент. На удивление, она ответила очень прилично, а видя её крайнее волнение, Интегралыч разжалобился и буквально за красивые глазки избавил от серьёзных дополнительных вопросов, спросив для вида какую-то очевидно элементарную ерунду. Итого — отлично! Она так боялась завалить эту сессию, а снова вышла среди девушек лучшей в группе.

«Завалить» для Жанны отнюдь не значило не сдать и пролететь со степухой. Она давно сидела на повышенной, а уж за обычную и вовсе не переживала.

По Жанкиным понятиям, «завалом» считалась четвёрка. Среди девушек бесспорный лидер, да и среди парней, пожалуй, тоже, ну разве за исключением Димки. Он вон хорохорится своими пятаками автоматом по матанализу, а посмотри в зачётку, там то же самое, что и у Жанны...

Невзирая на усталость, с последнего успешного экзамена вылетаешь буквально на крыльях. Ад позади, а от сессии до сессии живут студенты весело! Жанна хоть была и отличницей, но не исключением из правил. Она, буквально пританцовывая, вышла из главного корпуса и уселась перекурить на парапете. Блаженный миг. Тут рядом оказался Димка. Он сдавал Биссектрисе — профессору-злючке, которая недолюбливала слишком амбициозных мальчиков и вообще слыла феминисткой. Однако судя по сияющему Димкиному лицу, с экзаменом у него получился полный порядок.

— Привет, Жанет!

— Привет, Димон!

— Ну как дела у нашей Софьи Ковалевской?

— Похоже так же, как и у нашего Альберта Эйнштейна!

Обменявшись комплиментами, они ещё потрепались немного о том, что досталось в билетах, какие были дополнительные вопросы и как пришлось выкручиваться. Затем перешли к более насущной повестке оставшегося дня. Как отметить конец сессии? Оказалось, что отличники самые несчастные люди: все остальные давно распланировали этот счастливый день, а умники, сидючи за своими книжками, об этом забыли.

Пойти в кафе и сожрать там по порции цыплёнка табака, запив его бутылкой сухого рислинга или ркацители, казалось самой естественной необходимостью.

Жанна почувствовала, как Димка обрадовался, когда она согласилась составить ему компанию. У него подруги вообще не было. Ни одной — с самого первого курса. Он был, как казалось, излишне целеустремлённым, с нулевым вниманием к собственной личной жизни. Вёл какую-то комсомольскую работу для галочки, а в основном отирался на кафедрах от СНО — студенческого научного общества. Частенько заглядывал и на «взрослые» научные семинары и конференции. Однокурсницы считали Димку бездушным карьеристом, но Жанна так не думала — она видела, насколько искренне тот увлечён наукой.

Жанну в науку не тянуло, она полагала, что с неё вполне хватит отличной учёбы. До последнего времени у неё был хороший парень, и в плане ухаживаний она считалась девочкой невакантной. Он был старше её, и это лето для него оказалось последним — диплом, госы и распределение. Их отношения, казалось, выходили на серьёзный уровень, но перед распределением почему-то у них всё расстроилось. Нет, ссоры не произошло, просто обоим стало понятно, что продолжения романа не будет, а с выпуском у молодого специалиста начнётся новая страница его жизни. Финита ля комедия, Жанна становилась вакантной. Были кое-какие сомнения насчёт того, чисто ли она с ним распрощалась, но Жанка считала по дням, и выходил безопасный период, Хотя с её часто плавающими циклам ми за такое поручиться сложно. По крайней мере, на сессии она уже об этом не думала: прошли малюсенькие странные месячки, которые она списала на свои обычные нервные переживания перед экзаменами. Во всяком случае, когда она сидела с Димкой в «Орбите», треская за обе щеки сочного цыплёнка и запивая его кисленьким «сухариком», проблема залёта её уже совершенно не волновала.