– Ну слушайте, – сердито сказал я, – вы так на меня накинулись, словно я лично изобрел Угуландскую Очевидную магию, а потом шантажом и угрозами заставил всех вокруг ее применять. Тогда как я просто учусь по ходу дела чему придется – Очевидной, Истинной, старинной лесной, древней кейифайской, всему подряд.

– Ваша правда, – неожиданно легко согласился Гэйшери. – Угуландскую Очевидную магию совершенно точно создали не вы. Какой с вас спрос. И, если на то пошло, предлагать Миру свою игру вы без моих советов распрекрасно умеете. И Мир всегда рад с вами играть. А что кучу заклинаний вызубрили – ну так время сейчас такое нелепое, совсем без Очевидной магии не обойтись, это я и сам понимаю. Не серчайте, меня иногда заносит. Я – довольно несдержанный человек. Для магии это полезное качество, поэтому я не стал от него отказываться. Решил, главное – доставлять радость Миру, а люди как-нибудь потерпят меня таким, каков я есть.

– Ничего страшного, – великодушно сказал я. – Зато вы подали мне прекрасный пример. Буду теперь говорить всем желающим исправить мой характер: «Для магии это полезное качество, а вы как-нибудь потерпите». И пока они оглядываются по сторонам в поисках тяжелого предмета, чтобы огреть меня по башке за такое нахальство, быстренько всех благословлять.

– Очень разумная линия поведения, – совершенно серьезно подтвердил Гэйшери. – Я сам всегда именно так и поступаю. Мое главное житейское правило: в любой непонятной ситуации благословляй. Всех подряд, но в первую очередь тех, кто мне сильно не нравится. И заодно несчастных безумцев, которым по какой-то непостижимой причине не нравлюсь я сам.

«Например, меня», – весело подумал я. Хотя на самом деле Гэйшери постепенно начал казаться мне вполне приятным собеседником. Впрочем, я так быстро ко всему привыкаю, что на третий день потопа наверняка откажусь вылезать на сушу: там же совершенно невозможно плавать. Знать ничего не желаю, даже не уговаривайте, глупости какие выдумали – по твердой земле ходить.

– Пойду все-таки выясню, до чего они там договорились, пока меня не было, – сказал я. – А не то лопну от любопытства.

– Ладно, – кивнул Гэйшери. – Становиться на пути у любопытного – непростительное преступление. Постараюсь больше не хотеть немедленно вас увидеть… не очень сильно этого хотеть.

И на том спасибо.

* * *

Пока я развлекал гостя, совещание успело благополучно завершиться. Джуффин сидел в кабинете один, но вид при этом имел настолько отрешенный, что я сразу понял: он с кем-то говорит. И залез на подоконник, чтобы не мешать. Меня, конечно, подмывало опробовать на нем новое умение, но как-то рука не поднялась. До сих пор был уверен, что мне плевать на субординацию и прочие глупости в таком роде, однако вынужден признать: благословить сэра Джуффина Халли я не решился именно по этой причине. Оказывается, в глубине души я уверен, что начальство без специальной команды лучше не благословлять.

С другой стороны, куда ему еще.

– Мастер Гэйшери соскучился? – наконец спросил шеф. – Тебе еще повезло, что всего лишь с совещания выдернул. Мог бы и в более интересный момент.

Я постарался не давать воли воображению. Но содрогнулся все равно.

– Совершенно невыносимый тип этот ваш Мастер Гэйшери.

– Я на тебя через двадцать тысяч лет посмотрю.

– Ого. Ему двадцать тысяч лет?

– По очень приблизительным прикидкам. Сам-то он давным-давно сбился со счета, а остальным до такой ерунды тем более дела нет.

– А ведет себя как подросток, – невольно улыбнулся я.

– Ничего удивительного. За такую долгую жизнь даже этому вполне можно успеть научиться, – ухмыльнулся шеф. – Ладно, обменяться впечатлениями еще успеем. Ты мне лучше по делу что-нибудь умное скажи.

– А я уже сказал тебе умное: надо отправить Шурфа в тайный поход по чужим библиотекам. Потому что если вдруг…

– Это понятно, – нетерпеливо кивнул Джуффин. – Его, собственно, и ждем. А еще? Я не требую от тебя готовых решений, просто скажи, что ты обо всем этом думаешь?

– Честно? Я пока ничего не думаю. Вообще ни о чем. Этот наш, как ты выражаешься, общий друг сперва смеху ради зарезался, а потом воскрес и потащил меня в Хумгат, чтобы я показал ему реальность, откуда добываю кофе. И все мои умные мысли остались сам понимаешь где.

– Отличная перезагрузка. У тебя сейчас должна быть на редкость свежая голова. Вот и употреби ее по назначению: подумай о зреющем в столице заговоре.

– С точки зрения моей на редкость свежей головы, это вообще никакой не заговор, а полная хрень, – сердито сказал я. – Ладно, предположим, я, в силу отсутствия соответствующего опыта, недооцениваю эффект всех этих жалобных писем, петиций или как там они называются. Возможно, иногда от них и правда бывает толк. Но слушай, по-моему, надо быть конченным психом или просто непрошибаемым дураком, чтобы искренне верить, будто несколько дюжин вполне безобидных хулиганских выходок и одно письмо за парой сотен подписей – достаточная причина, чтобы снова переписать законы. В Эпоху Кодекса вообще никто не был доволен существующими порядками, и что это изменило? Аж ничего.

– Конченным психом или непрошибаемым дураком, – повторил Джуффин. – Да, пожалуй, ты прав. Ну или просто очень высокомерным человеком, полагающим, будто все остальные – безвольные игрушки в его руках.

– Как по мне, это и есть непрошибаемый дурак. Один из подвидов… Слушай, а может быть, имеет смысл разбить ему сердце?

– В смысле соблазнить и бросить? – обрадовался шеф. – Отличная идея. И действительно свежая, таким методом мы с преступностью еще не боролись. Где ты был в Смутные Времена? Но сперва хотелось бы выяснить, кого именно следует соблазнять. В этом вопросе у нас пока нет полной ясности. Или предлагаешь всех подряд, без разбора?

– Боюсь, ты переоценил оригинальность моего ума. Я всего-то имел в виду: созвать газетчиков, показать им это письмо и официально заявить, что менять законы никто не будет, даже если небо рухнет на землю, а число хулиганских выходок возрастет до тысячи в день. Может, тогда заговорщики напьются с горя, поплачут и угомонятся? Никто не любит тщетных усилий, даже дураки.

– Письмо уже у сэра Рогро, вместе с моим официальным комментарием. Правда, не таким, как ты предложил, а примерно таким, какого от меня все заранее ожидают: закон есть закон, все изменения в нем утверждены Королевской волей, и я намерен пресекать любые нарушения, как делал это до сих пор. А напоследок я со свойственной титулованным старикам ностальгической грустью признал, что поддерживать порядок в столице Соединенного Королевства до принятия пресловутых поправок было значительно легче. Что на самом деле вранье, давно я так не скучал от безделья, как в последние годы. Но служебные тайны я журналистам отродясь не разглашал.

– Но почему?..

– Потому что для официального оглашения моей настоящей позиции пока не пришло время. Прежде, чем разбивать сердца заговорщиков, надо постараться их соблазнить. Например, намекнуть, что я на их стороне. Может, рискнут, позовут в игру. От таких безумцев можно ждать каких угодно сюрпризов, в том числе и приятных, почему нет.