В моих волосах что-то шевельнулось. Я вздрогнула и притронулась ладонями к голове. Если это насекомое, то я просто сброшу его на пол. А если…

– Ай! – нечто куснуло меня за палец и вцепилось в него.

Я поднесла руку к глазам и увидела маленькую змейку с рогами и крыльями. Она больше напоминала ящерицу, чем настоящую змею. С трудом отлепив ее от пальца, я сжала ее за шейку под головой. Тварь зашипела, но зубов у нее было мало, прорезалось всего два.

– Что ты такое? – спросила я.

Существо показало мне длинный раздвоенный язык и дернуло тельцем. Только сейчас я заметила на его голове маленький красный хохолок, а на хвосте – несколько темно-зеленых перьев. Знакомый силуэт наложился на знания о сказках.

– Василиск?..

Тварь задергала лапками и принялась истошно шипеть. Я отпустила ее на землю, и Василиск сбежал под старое сено. Его желтые глаза светились в темноте, как подобает глазам хищника.

Я села в угол и смотрела в одну точку. Так продолжалось долгое время, пока Василиск, наконец, не выбрался из-под сена и не подбежал к одной из фаланг чьего-то пальца. Он схватил кость и заглотил целиком. Я видела, как его маленькие глотку и тельце растягивает из-за размера пищи.

Так он бегал с места на место, пока не съел несколько костей и не замер, как это обычно делают игуаны.

– Эй, малыш, – я взяла маленькую косточку, покрытую странной слизью, и поманила его к себе. – У меня есть угощение…не хочешь?

Василиск повернул голову, моргнул и чуть сдвинулся с места.

– Ну же, еще немного…иди сюда, – я постучала косточкой по земле.

С трудом волоча пузо по полу, Василиск подбежал к косточке, раззявил пасть и проглотил угощение.

2

Пока он переваривал пищу, я подняла его и посадила на ладонь. Если раньше он почти ничего не весил, то сейчас заметно потяжелел.

– Как ты оказался у меня на голове, малыш? – спросила я, поглаживая его указательным пальцем по голове между рожек. Они росли почти над его огромными круглыми глазами и забавно подергивались.

Василиск высунул язык и лизнул раскрытую ладонь. Я улыбнулась. В месте, где остался слюнявый след, начало жечь. Сначала я поморщилась, а потом вытерла руку об одежду, но кожу все равно прожигало. Я оторвала от рукава платья ткань и наскоро перевязала руку, не зная, что делать. Воды не было, а инфекция мне сейчас была не нужна.

– Малыш, что не так с твоей слюной? – спросила я.

Фокус с головы Василиска сместился, и я увидела решетки камеры. Руку все еще жгло, но любопытство и желание сбежать отсюда перекрыли боль.

– Давай ты мне немного поможешь, – сказала я, выдохнула и взяла его за шею, – высунь язык и лизни эти прутья.

Василиск лениво сделал то, о чем я просила. Металл зашипел и его разъело. Не дожидаясь полного эффекта, я заставила существо лизнуть еще несколько прутьев, а когда они достаточно прохудились, я дотянулась Василиском до верхних краев решетки. Спустя несколько минут я подтолкнула прутья, и они со звоном упали на пол темницы.

Усадив Василиска на голову, я подобрала полы платья и оборвала их, затем разобралась с кринолином. Не хватало еще запутаться в одежде и застрять где-нибудь посреди ночи. Не теряя времени, я вылезла наружу.

«Кощей ждет, нельзя больше задерживаться!» – думала я, на ощупь пробираясь ко второй решетке, ведущей в сад замка.

«Неужели ты начала действовать и перестала ныть?» – среагировала Наташка.

– Если бы ты еще и огнём умел дышать, было бы здорово, – пробормотала я, чувствуя, как цепкие лапки держатся за мои волосы, царапая кожу на голове.

Наконец появился свет в конце туннеля – луна просвечивала сквозь решетку. Подергав ее, я поняла, что она заперта.

– Еще один заход, малыш, а потом я тебя отпущу, – пообещала я, потянувшись к голове.

Свет закрыло что-то огромное. Прежде, чем я успела что-либо понять, когтистые лапы вцепились в решетку и сорвали ее с петель. На меня смотрела медвежья морда. С ее клыков капала слюна.

3

Я стояла с поднятыми руками, трясущимися коленями и не в силах вдохнуть. Грудь жгло от недостатка кислорода. Медведь протянул лапы, схватил меня и перебросил через плечо. Я замахала руками и ногами, заколотила его кулаками по мускулистой спине, которая оказалась человеческой.

В детстве я очень боялась Иванушку из «Морозко», когда он превратился в медведя. Сейчас же произошло то, что скорее всего станет моим новым кошмаром – я встретила этого «Иванушку» наяву.

– Пусти меня!

Вместо ответа он зарычал и зафыркал, а после дернулся так, что я сползла ему на спину. Медведь встал на четыре лапы и побежал. Я вцепилась в него, обвив руками за талию, а ногами за грудь.

«Всадники обычно сидят за головой коня, а не за его задницей!» – засмеялась Наташа.

«Я тебя когда-нибудь убью!» – подумала я.

Скорость становилась все больше, сердце стучало, словно сумасшедший барабанщик, решивший повеселиться и выбить самый быстрый ритм из всех возможных. В ушах звенело.

Болотная местность сменилась снежными сугробами. Голове стало холодно, нос и щеки тут же замёрзли. Стопы и вовсе перестали ощущаться.

Шипение Василиска мне удалось различить не сразу. Из-за звона в ушах и резкого холода я не могла сосредоточиться. Когда я попыталась поднять одну руку, медведь подскочил, перепрыгивая упавшее дерево, и я чуть не улетела в сугроб.

– Помоги мне, – шепотом попросила я, стягивая с головы Василиска. Его лапки запутались в моих волосах и мне пришлось выкручиваться, чтобы не упасть и не сломать себе и ему что-нибудь.

Наконец, Василиск оказался у меня на ладони. Я посмотрела в его большие глаза.

– Прошу тебя, лизни ему кожу, – шепнула я, поднесла существо поближе и поцеловала в нос. Затем отпустила его.

Василиск пополз по торсу медведя вверх, остановился на его шее, где человеческая плоть сливалась с медвежьей, и смачно лизнул.

Медведь взревел, встав на задние лапы. Я слетела в сугроб, отпечатавшись на нем в форме ангела. Холод подстегнул мое желание выжить и вскоре я уже бежала, куда глаза глядят, по колено проваливаясь в снег.

Знакомый шелест крыльев заставил меня вскрикнуть и пригнуться. Но ничего не произошло. Когда я обернулась, то увидела медведя, борющегося с полчищем летучих мышей-вампиров.

«Это мой шанс!» – отвернувшись, я побежала в сторону деревьев.

Каждый шаг давался мне с таким трудом, какого я никогда в жизни не прикладывала. Все тело трясло от холода, ноги отнимались, а легкие изнутри словно покрывались морозными узорами, как оконное стекло.

Дышать становилось больно и тяжело. Когда из меня стали доноситься болезненные хрипы, я остановилась. Сознание уходило в черный удлиняющийся коридор. Я упала на колени, поползла на четвереньках по снегу. Когда ладони коснулись травы, я упала без сил.