Наклонившись вперед, прошептала:

– Словно туман поутру, – чуть улыбнулась она.

Дэймос пообещал себе больше не связываться с подобными женщинами. Слишком дорого эти связи обходятся, но сейчас чувствовал, что готов снова рискнуть. Улыбнувшись, коснулся ее подбородка, скользнул по точеной шее к ключицам.

– Руку откушу, – отталкивая его пальцы веером, ответила она.

– Окружающие должны нам поверить.

Леди в красном надменно усмехнулась.

– Кто поверит, если я уединюсь с каким-то самовлюбленным проходимцем, будучи знакома с ним меньше десяти минут?

– Вас они не знают, зато знают меня.

Не удержавшись, она рассмеялась. Дэймос попытался бы оскорбиться, но этот живой, далекий от жеманности и театральщины смех искренне понравился ему.

– Ладно, ведите, – подхватывая бутылку, сказала она.

Свободной рукой она ухватилась за его локоть и позволила увести себя в сторону частных кабинок. Интересно, это талант лицедейства или ее истинная суть? Она умела, привлекая взгляды, не отвечать ни на один из них. Никому даже самой малой надежды не оставила. Вспоминая ее взгляды и касание веера, Дэймос вмиг почувствовал себя на высоте. Расправив плечи, он шел как победитель, а леди в красном, прикрывшись веером, посмеивалась над ним.

Едва начались бои, Ниоба выскользнула из бойцовских залов, прошлась по коридорам. Ник предусмотрительно составил для нее карту. Свободно плутать на нижних уровнях он не мог и лишь наметил двери, которые, возможно, ведут к камерам. Рядом все время крутился народ, и стоило подступить ближе, как в ее сторону обращались взгляды.

Залы были примечательны уже тем, что являлись сплавом горских катакомб, перестроенных имперскими архитекторами и расширенных для своих нужд шайкой алчных глупцов. Выложенные красным кирпичом колонны и сводчатые потолки чудом приняли на себя все то, что осталось от имперского особняка и склада, выстроенного вокруг. Многие стены были снесены, а проходы заложены, благодаря чему математически выверенная архитектура горцев оказалась изуродована до неузнаваемости.

Вернувшись к арене, она застала там Ника. Он латал бойцов, в данный момент вправлял руку недавнему противнику Зара. Лисара велела придерживаться плана и играть свою роль до конца. Не удержавшись, Ниоба осторожно приблизилась, поглядывая на друга, с трудом сдерживая заговорщическую улыбку.

Дав свои обычные рекомендации: «Проваливай в бездну и не задерживай меня», Ник отошел в сторону. Нырнув в тень, Ниоба дождалась его в укрытии.

– Ты бы видела, что устроила Лисара у бара, – сказал он, быстро передавая сверток. – Благо все были так увлечены ее выступлением, что стащить ключи не составило труда.

– От какой они двери?

Быстро достав карту, он указал на точки.

– Все они закрыты одинаковыми замками. Главное, закрой за собой дверь.

– Что с отступлением?

– Пока по-старому.

Они планировали спрятать лэрта и Тишину в кабинете Ника, но там нет двери и рядом часто прохаживаются бойцы. Лисаре не нравилась идея оставить столь важный момент на откуп случая. Когда народу станет поменьше или его отвлечет бой, пленников планировали вывести через черный ход, где ждет Руд на крытой коляске.

Сложнее всего оказалось дождаться удачного момента. Сомнения она оставила еще в тот момент, когда вызвалась пролезть в катакомбы. Ожидаемо все были против. Но Ниоба стояла на своем, и, когда ее поддержал Ник, остальные поняли, что спорить бесполезно.

Едва все потянулись к рингу, она нырнула в коридор. Дрожащими пальцами не с первого раза попала в замочную скважину. Замок пугающе громко прогрохотал железным нутром. Обливаясь потом, чуть приоткрыв дверь, она нырнула внутрь.

Закрывшись, дверь вмиг отсекла все звуки. Ниоба оказалась в кромешной темноте. Некоторое время она боялась пошевелиться. Пространство вокруг оказалось вязким и липким, словно она свалилась в чан с патокой. Гул в ушах утих, темнота наполнилась шорохами. Глубоко вдохнув, она шагнула в неизвестность.

Стены здесь шершавые, неприятные на ощупь. Необходимость сдерживать Талант, опасаясь, что другие магистры могут ее почувствовать, нервировала. В горах такой проблемы не возникало.

Мрак стал не таким беспросветным, как казалось вначале. В конце длинного извивающегося коридора мерцал свет. Свернув в другую сторону, Ниоба исследовала коридор, добравшись до камер. Крохотные комнатки забиты какими-то оборванцами, что сидели прямо на полу и не пытались выбраться. Странно, что, несмотря на обилие людей, тут так тихо.

Едва ли Тишину или Эльбирина посадили бы в общие камеры. Углубляясь в коридоры, она добралась до пустых камер и уткнулась в заложенную стену. Прошлась по новой «кишке», та оказалась тупиком. Пришлось возвращаться.

Шаркающие шаги заставили ее остановиться. За спиной тупик, камеры – она осторожно подергала пару дверей – закрыты. Шаги приближались. Рассеянный свет коснулся стены за поворотом. Разведя руки, она уперлась в стены, благо коридоры узкие. Словно жук, стараясь громко не кряхтеть, Ниоба подняла себя под потолок, упираясь ногами и руками в стены. Сейчас она как никогда была рада, что они не покрашены и шершавые.

– И все же мне интересно, кто пустил этот слух, – донесся до нее голос.

В виске, пульсируя, напряглись мышцы.

– Если бы это было всего лишь слухом, на него не стали бы обращать внимания, – ответил второй.

Они шли медленно. Фонарь накрыли платком, отчего света в коридоре немного, и обливающаяся потом Ниоба под потолком осталась надежно скрыта тенями.

– В том-то и дело, – подойдя к двери, мужчина заглянул в окошко, повыше поднимая фонарь. Пальцы у него оказались какой-то неправильной формы, словно дурно сросшиеся после переломов. – Сначала о твоей слабости шепчутся, а потом перестают бояться. У Хозяина не было иного выбора, кроме как убить Волка, чтобы пресечь волнения.

Ниоба подивилась бы чистоте речи местного тюремщика, если бы не чувствовала, как от напряжения пробуждается боль в голове.

– Выходит, кто-то сделал грязную работу нашими руками? Подумай сам. Волк перешел кому-то дорогу, а, зная его характер, в этом нет ничего удивительного, – говорящий, как назло, замедлил шаг. – Оставалось распустить слух, будто бы Волк знает, как навсегда отправить Хозяина в бездну, зная, что это переполошит как союзников, так и противников, вынуждая нас действовать.

Тело дрожало от напряжения. Несмотря на шершавую поверхность, мокрые от пота ладони заскользили.

– Хм, – постояв немного, тюремщик двинулся дальше. – Осталось понять, кому Волк так сильно насолил.

Пожав плечами, второй двинулся следом, подходя к дверям камер.

Всего несколько камер, и они повернут назад. Лучше красться за их спинами, чем упасть прямо перед лампой. Легче сказать, чем сделать. Даже такое простое действие, как тихое дыхание, оказалось почти невыполнимым. Остановившись, тюремщики прислушались. Задержав дыхание, Ниоба замерла, чувствуя, как дрожит каждая мышца в теле.