Я снова провожу языком по ее складочкам, а затем обнаруживаю третий сосок, о котором упоминали другие самцы, обсуждая своих человеческих партнеров. У нее есть крошечный бугорок, наполовину скрытый в скользких лепестках ее влагалища. Когда мой язык касается его, она вскрикивает. Я не знаю, хороший это крик или плохой, поэтому вместо этого я лижу вниз.

— Вернись, — умоляет она с отчаянной потребностью в голосе. — Я так близко!

Так что это хороший крик. Я возвращаюсь и снова начинаю работать с соском. Я перекатываю его на кончике языка, а затем облизываю, пытаясь определить, какой способ ей нравится больше всего. Ее тихие крики становятся все более неистовыми, когда я обвожу его языком, поэтому я продолжаю делать это, потерявшись в удовольствии дать ей это. Моя набедренная повязка прилипла к телу, и я уверен, что уже кончил, но это не имеет значения. Ничто не имеет значения, кроме этого.

Ее тело выгибается, и она вскрикивает, и еще больше влаги заливает мой рот. Она кончает. Я стону и поглощаю ее, мой кхай поет с яростной интенсивностью. Этому придется подождать до другого раза. На данный момент моя Джо-си довольна, и я доволен.

Я продолжаю пробовать ее на вкус и утыкаюсь носом в ее складки, пока она покачивается у моего лица, ее движения замедляются. Наконец, она порывисто вздыхает, и тогда все напряжение, кажется, покидает ее тело. Когда я снова лижу ее, она извивается.

— Ты можешь остановиться сейчас, Хэйден. Я кончила.

Остановиться? Я никогда не хочу останавливаться. Я мог бы жить, уткнувшись лицом между ее сладких бедер. Но я поднимаю голову, потому что доставить ей удовольствие важнее, чем то, чего я хочу. Я сажусь рядом с ней и облизываю губы. А потом облизываю их снова, потому что я чувствую ее вкус на своей коже и уже жажду большего.

Она прижимает тыльную сторону ладони ко лбу, и внутри нее зарождается тихий смех.

— Я думаю, мы забыли о купании.

— Мы не забыли, — говорю я. — Мы отвлеклись.

Она игриво пинает меня.

Я не могу сдержать ухмылку, которая кривит мои губы. Она улыбается, часть напряжения, которое она несет, исчезла. Ее обнаженное тело — восхитительное зрелище, и я упиваюсь им, все еще изголодавшись по ней.

Ее взгляд скользит ко мне.

— Спасибо.

Почему она благодарит меня? Я отдал ей должное как партнеру. Но я не хочу спорить, поэтому просто киваю.

— Что… а как насчет тебя?

— Я тоже кончил. — Если мы будем честны, то нет смысла это скрывать. Как ни странно, на этот раз я не чувствую никакого стыда. Это потому, что ей явно понравилось, что я попробовал ее на вкус? И когда она кивает и отмахивается от этого, как будто это ничего не значит, я понимаю, что между нами нет ничего постыдного, только удовольствие.

Я беру свою тряпку и опускаю ее в воду, решив закончить купание моей пары.

Часть 14

ДЖОСИ

Я сворачиваюсь калачиком в одеялах у огня и наблюдаю за работой Хэйдена. Я сонная, чистая и получила огромное удовольствие, и мои руки снова туго перевязаны большим количеством обезболивающей инопланетной пасты. Позади меня, в глубине корабля, есть несколько старых мертвых тел, а в стене две незнакомки, которые ждут своего шанса освободиться. Я уверена, что это важно, но мне больше интересно наблюдать за движениями Хэйдена и обдумывать нашу ситуацию.

Возможно, я зациклилась — совсем немного — на оральном сексе, который был раньше. И кто может винить меня? Это было потрясающе. То, чего ему не хватало в опыте, он с лихвой восполнял энтузиазмом. Я кончила так сильно, что у меня подогнулись пальцы на ногах. И, может быть, я повсюду посылаю смешанные сигналы, но я ничего не могу с этим поделать. То, как он смотрел на меня, заставило меня захотеть раздвинуть границы.

Так что я поднажала. И я была вознаграждена самым интенсивным оргазмом в моей жизни.

Я плотнее укутываюсь в одеяла и наблюдаю за ним, когда он наклоняется над огнем. Он делает множество вещей — коптит мясо для путешествия, точит лезвия и следит за тем, чтобы огонь оставался приятным и горячим. В мешочке у него греется горячий чай, а сбоку свернутая свежесобранная шкурка ждет, когда ее закончат. Я скажу одно о Хэйдене — он не ленивый. И он не ожидает, что я что-то сделаю сама. Если бы это зависело от него, я бы сидела без дела и позволяла ему баловать меня весь день, пока он работает.

Это в некотором роде мило. Это также немного путает мою голову.

Я больше не ненавижу этого парня. Я не могу. Не после того, как услышала причину, по которой он был таким сдержанным. Он был напуган. Я даже не могу винить его за это — он жил в состоянии страха, беспокоясь, что то, что случилось с его последней парой, случится и со мной. И разве я не делала то же самое? Я ужасно беспокоилась о том, чтобы произвести на свет ребенка, любимого и счастливого. Чтобы его детство отличалось от моего.

Я думаю, теперь мы начинаем понимать, что мы оба ошибаемся. Может быть, просто может быть, что-то между нами в конечном итоге наладится. Я настроена осторожно оптимистично.

А еще я полная дура, потому что, когда он наклоняется над огнем, я думаю о том, что он девственник. Я думаю о том, как он следил за тем, чтобы я испытала оргазм, и ничего не взял для себя. На самом деле, я хочу поменяться с ним ролями и сделать то же самое для него. Я хочу посмотреть, как он отреагирует, если я прикоснусь к нему. Если я оближу его так, как он облизал меня. Эта мысль заставляет меня слегка вздрогнуть, и моя резонирующая киска снова заводится. Возможно, я еще не готова заключить сделку по этому резонансному вопросу, но я согласна немного изучить его.

Конечно, я ничего не могу сделать прямо сейчас своими руками, как они есть, но я могу использовать свое воображение.

Он поднимает глаза и ловит мой пристальный взгляд. Его глаза сужаются.

— Что?

— Ничего. Просто размышляю.

Он что-то бурчит в ответ, и когда я ничего не говорю, он снова смотрит на меня.

— Ну?

— Что «ну»?

— Ты собираешься сказать мне, о чем ты думаешь?

Ой. Я не хочу говорить ему, что подумываю о том, чтобы сделать ему