и это заставляет меня понять, что я была несправедлива к нему. Все это время я колебалась, потому что у меня не было выбора, и я разрывала его на части.

— Прости, — тихо говорю я. — Я не осознавала. Можем ли мы… можем ли мы попытаться поладить?

Он кивает, и на его лице нет улыбки, но все в порядке. Любому из нас потребуется время, чтобы привыкнуть к этой ситуации. Но я думаю, мне пора перестать убегать.

Часть 13

ДЖОСИ

На следующее утро я просыпаюсь с кончиком изогнутого рога в нескольких дюймах от моего глазного яблока и с радостным мурлыканьем моей воши. Я затуманено хмурюсь на гудок, пытаясь понять, откуда он исходит, когда вспоминаю, где я нахожусь и кто свернулся калачиком рядом со мной.

Или, скорее, с кем я свернулась рядом калачиком.

Я смутно помню, как заснула, сидя у костра, прежде чем Хэйден поднял меня и отнес в постель. Я также смутно помню, что все еще дрожала, несмотря на меха, и он прижимается своим большим телом к моему, чтобы поделиться своим теплом. Однако после этого я мало что помню, так что, должно быть, я уснула как убитая.

Мои руки все еще в рукавицах его жилета, но мои руки обхватывают его голову. Его лицо прижато к моей груди, где моя вошь урчит почти так же громко, как и его храп. Его руки крепко обнимают меня, и я перекидываю одну ногу через его бедро. Мы полностью сплелись воедино, и я остаюсь неподвижной, раздумывая, стоит ли мне его будить.

Я не должна наслаждаться ощущением его тела, прижатого к моему, говорю я себе. Я не специально так легла. Но он обнимает меня так, как будто я лучшее, что когда-либо случалось с ним, и мне тепло, и я в объятиях, и я чувствую себя… любимой. И я жажду этого еще больше. Мои пальцы подергиваются, а соски твердеют, и я не могу удержаться, чтобы не погладить его по волосам, просто чтобы посмотреть, каково это на ощупь. На ощупь они отличаются от моих, решаю я мгновение спустя, каждая прядь крупнее и несколько грубее, но волосы такие густые, что кажутся здоровыми и гладкими.

Он издает негромкий горловой стон и утыкается носом в мою грудь. У меня перехватывает дыхание, потому что его губы в нескольких дюймах от моих ноющих сосков. Или, по крайней мере, они были бы такими, если бы на мне не было кожаной туники.

Однако чары разрушены. Он резко просыпается и отшатывается, моргая глазами, когда смотрит на меня, и его взгляд встречается с моим.

— Доброе утро.

Хэйден хрюкает, а затем откатывается в сторону.

— Должно быть, я схватил тебя, пока спал.

Однако он не извиняется. Вместо этого он направляется к передней части пещеры, хватая свое копье, а затем вглядывается в заснеженный пейзаж. Когда он убеждается, что мы в безопасности, он поворачивается ко мне.

— Как ты себя чувствуешь?

Разочарованной?

— Круто.

Он хмурится.

— Тебе холодно? — Он подходит ко мне и сразу же начинает набрасывать меха мне на плечи.

— Я в порядке. Я в порядке. Круто — это просто выражение.

— О. — Он проводит пальцами по моей щеке, а затем отдергивает руку. — Я собираюсь разведать местность. Оставайся внутри, пока я не вернусь.

Я киваю. Я знаю, это для нашей безопасности, но когда он уходит, я ловлю себя на том, что жалею, что ему пришлось это сделать. Что он мог бы снова забраться ко мне в постель, положить голову мне на грудь, и мы могли бы просто… обниматься еще час или три. Меня никогда не держали долго, и это просто заставляет меня жаждать большего.

Пока он уходит, я направляюсь в заднюю часть грузового отсека, где дверь ведет вглубь корабля. Из-за моих рук пользоваться ванной становится немного муторно, и поэтому я не ношу брюки, позволяя своей кожаной тунике длиной до бедер играть роль платья. Хэйден помог мне снять леггинсы прошлой ночью (в самый унизительный, несексуальный момент ночи) после того, как я отказалась позволить ему помочь мне пописать. Конечно, думая об этом сейчас, я вспоминаю о своей ноге, обернутой вокруг него этим утром. Моя голая нога обвилась вокруг него.

Я заканчиваю свои дела с горшком в коридоре, получая мрачное удовольствие от того, что делаю это на инопланетном полу. Это как будто я говорю «пошли вы» мертвым инопланетянам, которые украли меня так много месяцев назад. Мне бы не помешала ванна, но мои руки все еще замотаны, так что это невозможно. Мне удается закрыть за собой дверь в холл, а затем направиться к костру — простым углям — и зажать кость в бинтовых рукавицах, чтобы подтолкнуть угли к новой жизни. Это странно — мои руки больше не немеют, но и не болят. Я немного беспокоюсь по этому поводу.

По прошествии, по ощущениям, действительно долгого времени — но, вероятно, всего нескольких минут — моя вошь начинает мурлыкать. Я поднимаю взгляд от огня, который пытаюсь вернуть к жизни, и вижу Хэйдена, его большое тело вырисовывается в солнечном свете. Я чувствую забавный маленький укол влечения при виде него, и моя улыбка становится широкой.

— Ты вернулся.

Он ворчит и приближается, осторожно забирая кость из моих рук в рукавицах и разжигая огонь несколькими меткими ударами.

— Там несколько следов, но не слишком близко к этому месту. Они относятся к этому настороженно.

— Это хорошо, не так ли?

Он кивает, все еще помешивая огонь и не глядя на меня. Чувствует ли он себя некомфортно после того, как мы «спали» вместе? Почему я нахожу это таким милым?

— Я не чувствую никакой боли в своих руках, — говорю я ему и протягиваю их к нему. — Это плохой знак?

— Лииди работают быстро. Кхаи позаботятся об остальном. — Но его пальцы касаются моей кожи, когда он хватает меня за запястье, а затем начинает разворачивать одну руку. — Однако мы посмотрим, чтобы быть уверенными.

— Хорошо.

Я замираю, пока он осторожно снимает кожаные повязки. Я не могу не пялиться на его грудь, так как она голая. Он пожертвовал своим жилетом, чтобы укутать мои руки, и от этой мысли мне становится тепло. Он даже не проверил, есть ли у меня дополнительная одежда, и не предложил одеяло. Нет, он просто снял жилетку и позаботился обо всем. Как будто я гораздо важнее, чем его собственные неудобства.

Ладно, сейчас все эти мысли вызывают привыкание.

Осторожными прикосновениями Хэйден стягивает ткань с